Главная / Лекарства / Эпоха финикийской колонизации. Города-государства финикийцев и их колонии История финикии и ее колонии pdf

Эпоха финикийской колонизации. Города-государства финикийцев и их колонии История финикии и ее колонии pdf

иникия - узкая полоса восточного побережья Средиземного моря, ограниченная на востоке Ливанским хребтом. Населена она была народом, говорившим на финикийском языке: он относится к ханаанской группе северных семитских языков; в ту же группу входит и древнееврейский язык (Ханаан - древнее название Палестины и Финикии). Занимая срединное положение между Египтом и Вавилонией, Финикия политически подчинялась то той, то другой державе, а экономически была тесно связана с обеими и играла роль торгового посредника между ними. ФиникийцыГреки называли их фойнами («багровыми людьми»). в древнейших текстах упоминаются как земледельческий народ. Вино и оливковое масло с незапамятных времен (как и ливанский кедр) вывозились из Финикии.

Финикийский корабль

Paolo Novaresio, The Explorers, White Star, Italy, 2002

Для Египта и Вавилонии требовалось золото, цветные металлы, особенно медь и олово (для бронзовых изделий), и масса рабов. Добывая металлы, охотясь за рабами, финикийские полукупцы-полупираты уходили все дальше от родных портов. Подобно всем мореплавателям древности они никогда по собственному желанию не отдалялись от берега за пределы его видимости, никогда не плавали зимой и по ночам. Переняв от других народов новинки судостроения, они строили большие гребные суда со шпангоутами, килем и сплошной палубой, которые могли при попутном ветре ходить под парусами (финикийцы шили их из плотной пурпурной ткани). Гребцами были рабы; рабский труд применялся финикийцами в портах, в лесном хозяйстве, в морских рудниках. Финикийское общество стало рабовладельческим и все больше нуждалось в притоке новых рабов, а это еще больше усиливало стремление плавать в заморские страны. Особенно важную роль в морской торговле в период упадка крито-микенской культуры играли финикийские города-государства Сидон и Тир, оттеснившие тогда Библ.

Несмотря на выдающуюся роль финикийцев в древней морской торговле, несмотря на то, что «созданное ими буквенно-звуковое письмо вследствие его простоты и доступности вначале получило распространение у соседей финикийцев, а затем послужило исходной основой для всех последующих буквенно-звуковых систем» (В. А. Истрин ), сами они оставили мало письменных известий. При раскопках в европейских странах, посещавшихся финикийцами, найдено очень мало изделий или других следов их пребывания. Однако многие античные авторы, начиная с Гомера и Гесиода, отмечали преобладающую роль финикийцев в цепи тех исторических событий, которую можно определить как ход открытия берегов и островов Европы и побережья Северо-Западной Африки.

Один из финикоманов, француз М. Берар , считает, что именно финикийцы начали и завершили исследование Средиземного моря. Противники финикоманов выдвинули ряд возражений, из коих убедительно звучит лишь одно, археологическое: исключительно редки европейские находки вещевого материала безусловно финикийского происхождения, который можно отнести хотя бы к концу II тысячелетия до н. э. в отличие от минойского (крито-микенского). Финико-фобы утверждают, что многие открытия II тысячелетия до н. э. в Центральном Средиземноморье, приписываемые финикийцам, совершены минойцами.

В XII в. до н. э. северные древнегреческие племена дорийцев, завоевавшие ахейские области, Крит и другие острова Эгейского моря, сожгли и разрушили все основные центры крито-микенской культуры. Наступил длительный, почти трехвековой период упадка Греции. Тогда у финикийцев уже не было торговых конкурентов в Восточном бассейне Средиземного моря, и никто не мог помешать их продвижению на запад. Правда, там их соперниками, как предполагают некоторые историки, возможно, были некие «морские народы», грабившие Восточное Средиземноморье в XII–X вв. до н. э.: то ли предки карийцев, коренного догреческого населения юго-западного побережья Малой Азии, то ли предки этрусков, переселившиеся затем на Аппенинский п-ов. Но сторонники таких предположений пока не могут привести в их пользу выдерживающих критику доказательств.

Приоритет финикийцев в деле открытия и исследования Западного Средиземноморья с упадком Крита и Микен (начало I тысячелетия до н. э.) почти не оспаривается. Мы подчеркиваем «почти», так как существуют еще этрускоманы, особенно среди итальянских историков. Они приписывают этрускам не только открытие берегов Тирренского и Лигурийского морей и Лионского залива, что вполне допустимо, но и всего восточного и южного побережья Испании, т. е. первый выход в Атлантический океан.

Итак, не позднее чем за 15 веков до н. э. финикийцы начали посещать Крит. Продвигаясь оттуда на запад, они положили начало исторически доказанному открытию Центрального бассейна Средиземного моря. От островов Эгейского моря финикийцы перешли к южным берегам Балканского п-ова, пересекли пролив Отранто, соединяющий Ионическое море с Верхним морем (Адриатическим), и обогнули Апулию и Калабрию. Одновременно с критянами или несколько позже они открыли гористый о. СицилияФиникийские колонии на ее западных (Мотия) и северных (Палермо) берегах были основаны в VIII в. до н. э. а к югу от нее, в самом центре Средиземного моря, обнаружили и в XIII в. до н. э. колонизовали Мелиту (Мальту). Она, вероятно, стала опорным пунктом для дальнейшего проникновения финикийцев в Западное Средиземноморье. Переправившись через широкий Тунисский пролив, они двинулись на запад и проследили почти 2000 км береговой линии Северо-Западной Африки, открыв со стороны моря горную страну Атлас до Столбов Мелькарта (верховного бога города Тира) - Гибралтарского пролива; позднее греки называли его Столбами Геракла, римляне - Столбами Геркулеса, а средневековые арабы - Джебель-Тарик (искажено в Гибралтар). Выйдя к проливу, финикийцы впервые получили правильное представление о протяженности (3700 км) Великого моря заката.

Двигаясь вдоль Средиземноморского берега Африки, они открыли устья многочисленных коротких рек,Ныне большая их часть стала временными потоками - вади; стекающих с Атласских гор, в том числе Шелифф (700 км) и Мулуя (520 км); они заходили во все небольшие заливы и бухты, тщательно намечая места для будущих поселений. Надо отдать должное этим первым исследователям: пункты выбирались настолько удачно, что многие из них впоследствии превратились в большие портовые города. На западном берегу открытого ими Тунисского залива они основали первую на Средиземноморском побережье Африки колонию Утику (около 1100 г. до н. э.). В 825 г. до н. э. близ нее заложили Карфаген, финикийский Новгород (Карт-хадашт), ставший позднее великим государством, опаснейшим соперником Рима в борьбе за господство на Средиземном море.Римляне называли карфагенян пунами. Отсюда название войн -пунические. Вскоре у Карфагена появился пригород Тунета, названный по имени финикийской царицы Луны Танит (современный г. Тунис). У самого северного мыса Африканского материка Эль-Абьяд они основали еще один пункт, выросший в крупный порт Бизерту. Далее к западу они создали цепь из 20 колоний, располагавшихся в основном на западных берегах небольших заливов или бухт, в том числе Гиппон (современный порт Аннаба), Икозиум (г. Алжир) и Руссадир (порт Мелилья). Их основание большинство историков относит к XII–X вв. до н. э.

Вероятно, одновременно с проникновением на запад финикийцы начали обследовать и наиболее изрезанную часть африканского берега в восточном направлении, открыв крупные заливы Хаммамет, Габес (Малый Сирт) с о-вами Керкенна и Джерба и Сидра (Большой Сирт). На их берегах на протяжении 1500 км в IX–VII вв. до н. э. они основали 10 колоний. В их числе Гадрумет (ныне Сус), ставший позже важным центром Карфагена, Сабрата (Зуара), Уиат (позднее Эа, современный Триполи), где линия скал и мелей образует удобную якорную стоянку, и Лпки (Лептис-Магна, ныне Хомс); вероятно, финикийцы заложили и Сирт, расположенный в 360 км к востоку от Хомса. По сообщениям древнегреческих авторов, финикийцы первые вышли в Атлантический океан и на африканском побережье на рубеже XII–XI вв. до н. э. основали две колонии: Тингис (Танжер) и Ликс, у устья р. Лукос, ныне г. Лараш. На открытых ими берегах Африки от залива Сидра до Ликса (более 3000 км) жили племена ливийцев,Родственные им восточные племена давно были известны египтянам (либу); в основном охотников и скотоводов. Финикийская колонизация, способствовавшая зарождению в этих районах рабовладельческих отношений, имела главным образом экономические корни - закрепление на важнейших торговых путях и их охрана. Были, однако, и социальные причины, сформулированные римским историком I в. до н.э. Гаем Саллюстием: «...финикийцы, одни ради уменьшения населения на родине, а другие из жажды власти, возбудив плебс [простой народ] и прочих, жадных до новшеств, основали колонии на морском побережье...» Они возникали на широких береговых равнинах Ливии и Восточного Туниса, в низовьях атласских рек, на низменных равнинах Атлантического побережья Марокко. И всюду финикийцы начали выращивать привезенные с родины оливы, виноград и другие азиатские растения. Их труды не пропали даром: «новоселы» хорошо прижились и культивируются до сих пор.

Со стороны Африки финикийцы открыли Пиренейский п-ов (видимо, вторично, после критян). На его южном берегу в XI–VIII вв. до н. э. они создали три опорных пункта: Гадир («Крепость» или «Укрепление») - современный Кадис, в 30 км к югу от устья р. Гвадалквивир; колонию в вершине Кадисского залива - современная Уэльва; Малаку (Малагу), у восточного входа в Гибралтарский пролив, существующую и ныне. Вероятно, еще один пункт был основан у западного входного мыса Кадисского залива, близ современного порта Фару. Далее к западу следы финикийской колонизации обнаружены при раскопках по берегам исторической области Алгарви (у 37° с. ш., Южная Португалия), вдоль Атлантического побережья страны до 40° с. ш. и в бассейне Тежу. За 40° с. ш. вещественных доказательств пребывания финикийцев пока не найдено.

Такое раннее основание Гадира не подтверждается археологией: древнейшие находки в этом районе относятся к VII в. до н. э. Но традиция хорошо увязывается с ходом финикийской колонизации побережья Северо-Западной Африки. И вполне правдоподобно, что южный берег Пиренейского п-ова был колонизован гораздо раньше, чем африканский южнее Ликса: в Южной ИспанииПо-финикийски «И-шпанним» («Берег кроликов») из-за обилия этих грызунов в районе колонии; с конца XV в. официальное название Испанского королевства. финикийцы искали и находили важнейшие для них товары - драгоценные и цветные металлы, а Северо-Западная Африка тогда могла дать им только сельскохозяйственные продукты. Здесь, на Пиренейском п-ове, на краю известного древним света, финикийцы завязали торговые контакты с государством Таршиш (Тартесс), временами превращавшемся в их противника в борьбе за господство на морских торговых путях.

Спорен вопрос, как далеко на север от Гадира заходили финикийцы вдоль берегов Европы. Эти плавания были связаны с доставкой в средиземноморские страны олова, а земли, где финикийцы его добывали, назывались Касситеридами («Оловянными») островами. Но где ж искать? И были ли Касситериды действительно островами, а не полуостровом? .Большинство историков отождествляет их с Британскими о-вами, так как в Корнуолле имеются древние оловянные рудники, эксплуатировавшиеся за много веков до римского владычества. Но некоторые авторы указывают на наличие близких к Гадиру оловянных месторождений, например на северо-западе Испании (в Галисии), где берег сильно расчленен и небольшие полуострова легко принять за острова.

Так или иначе, финикийцы, несомненно, открыли весь (около 1000 км) западный берег Пиренейского п-ова и заходили в устья всех значительных пиренейских рек, несущих свои воды в Атлантический океан: в Апас (Гвадиана)Даются латинские названия, а в скобках испанские и португальские. в обширный эстуарий р. Таг (Тежу, Тахо), где позднее возник г. Олисипо (теперь Лижбоа, или Лиссабон); в Мунда (Мондегу); в Дурий (Дору, Дуэро), в устье которого при римлянах стала известна гавань Кале-Порт (теперь Порту); в Миний (Миньо). Вероятно, финикийцы ознакомились и с берегами Бискайского залива на протяжении почти 1500 км - гористыми на юге (Кантабрийские горы) и низменными на востоке - вплоть до п-ова Бретань. На южном гористом берегу Пиренейского и ова (Кордильера Бетика) не позднее конца VIII в. до н. э., кроме Малаки, они основали еще два пункта и, продвинувшись, вероятно, до мыса Нао, достигли Питиузских и Балеарских о-вов. Это могло быть выполнено, впрочем, и с одного из основных опорных пунктов на африканском побережье. Сардиния, видимо, была обнаружена именно с юга; в VIII–VII вв. до н. в. на ее южном берегу они основали пять колоний, в том числе Кальяри и Нора.

Основной деятельностью финикийцев, как уже отмечалось, была морская торговля. Но в поисках новых диковинных товаров, а также золота, слоновой кости и экзотических зверей они проникали от опорных пунктов на северных берегах Африки в глубинные районы Сахары и, вероятно, даже к р. Нигер, используя древние караванные пути и нанимая местных проводников. На севере финикийцы не были первопроходцами: дорогу на юг через всю Сахару не ранее 1000 г. до н. э. открыли, освоили и обозначили наскальными рисунками выходцы с о. Крит . Не исключено, что финикийские купцы достигали Нигера и от Атлантического побережья, т. е. стали первооткрывателями Высокого Атласа, самой западной и наиболее приподнятой (до 4165 м) горной цепи в системе Атласских гор, а также в западной части великой пустыни Сахара.

В конце VIII в. до н. э. финикийские города-метрополии были захвачены Ассирией и колониям «пришлось» проводить самостоятельную политику. Вскоре выяснилось, что оставленные «без присмотра» опорные пункты жизнеспособны, достаточно сильны в могут не только удержать все, что они имели, но и продолжать начатое из метрополий. На низменном Атлантическом побережье Африки финикийцы из Гадеса основали несколько новых поселений (в том числе Сале, современный Рабат), протянувшихся на юг почти на 700 км: самый удаленный пункт Могадор, у 31°30" с. ш. (ныне порт. Эс-Сувейря), основан в 600 г. до н. э.

Уже упоминавшиеся Эа, Сабрата и Лептис-Магна, позже нареченные греками Триполис («Три города»), став самостоятельными, создали союз, и их общие владения получили название Триполитании. В VII в. до н. э. в качестве контрмеры против активности греков и тартессиев возникло несколько таких союзов (объединений). Господствующее положение среди них занял Карфаген, который и середине VII в. до н. э. превратился в крупную державу, подчинившую себе все бывшие финикийские колонии.

Плавания финикийцев в Индийском океане и вокруг Африки

иникийцы строили корабли для экспедиций, которые организовывали их соседи, владевшие берегами Красного моря и Персидского залива, и поступали к ним на службу. Для египтян они ходили в страну Пунт, для израильско-иудейского царя Соломона в X в. до н.э. (по библейскому сказанию) - в страну Офир, местонахождение которой не разгадано. Возможно, это страна Абхира в Южной Индии, в долине р. Тапти, откуда Соломону поставляли золото, слоновую кость, павлинов и эбеновое дерево. Для ассирийского царя Синахериба (начало VII в. до н. э.) они построили в Персидском заливе военные корабли.

На египетской службе в 609–595 гг. до н. э. на больших гребных галерах (триремах), поднимавших каждая по крайней мере 50 человек команды, финикийцы обогнули всю Африку, Геродот передает рассказ об этом плавании вокруг «Ливии» (Африки) о такими подробностями, которые он сам считает невероятными. Но они-то как раз подтверждают достоверность события: «Ливия... по-видимому, окружена морем, кроме того места, где она примыкает к Азии; это, насколько мне известно, первым доказал Нехо , царь Египта. [Он]... послал финикийцев на кораблях. Обратный путь он приказал им держать через Геракловы Столбы... Финнкийцы вышли из Красного моря и затем поплыли по Южному [Индийскому океану]. Осенью они приставали к берегу и, в какое бы место в Ливии ни попадали, всюду обрабатывали землю, затем дожидались жатвы, а после сбора урожая плыли дальше. Через два года на третий финикийцы обогнули Геракловы Столбы и прибыли в Египет. По их рассказам (я-то этому не верю...), во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне. Так впервые было доказано, что Ливия окружена морем» (IV, 42–43).

Итак, огибая с юга Африку и двигаясь при этом с востока на запад, финикийцы имели солнце с правой стороны, т. е. на севере. Для Геродота, жившего в V в. до н. э. и не имевшего наших представлений о земном шаре и солнечной системе, эта часть рассказа казалась неправдоподобной. Дли нас ясно, что именно это обстоятельство, видимо особенно поразившее финикийских моряков, жителей северного полушария, подтверждает, что они действительно пересекли экватор, плыли через воды южного полушария и обогнули с юга Африку. Вполне правдоподобна и трехгодичная продолжительность плавания, ибо длина береговой линии Африки 30,5 тыс. км. Финикийцы могли пройти это расстояние на веслах или под парусами, когда дули попутные ветры, причем на большей части пути могли пользоваться попутными береговыми морскими течениями. Правда, они высаживались на материк, чтобы засеять и собрать хлеб, каждый год теряя два-три месяца. И все-таки остального времени было вполне достаточно, чтобы при судоходной технике того времени совершить все плавание в три года. Любопытно также в рассказе Геродота указание, что в Южной Ливии возможно земледелие. Значит, она вовсе не безотрадная, выжженная солнцем пустыня, где из-за нестерпимой жары невозможна жизнь, как представляло себе тропическую Африку большинство древних и средневековых географов.

В наше время большинство ученых считает, что это великое географическое открытие сделано финикийцами. Но в 1975 г. английский историк А. Ллойд высказал сомнение по этому поводу. Он привел ряд убедительных доводов в пользу греческого происхождения как судов, так и команды. По утверждению Ллойда, триремы были изобретены в VII в. до н. э. в Греции, а точнее - в Коринфе, который, как и другое греческое государство - Самос, имел тесные контакты с Египтом во времена правления Псамметиха I (663–610 гг. до н. э.) и Нехо II (609–595 гг. до н. э.); ориентация обоих дворов была греческой. На греческом военном флоте, базировавшемся в Египте, применялись галеры - и все они были триремами. Менее чем в 20 км от Саиса, столицы Египта, находилась крупная греческая колония Навкратис, буквально переполненная греческими кораблями, на которых, конечно, имелись корабельные плотники; о финикийцах ничего подобного в конце VII - начале VI в. до н. э. не известно. Таким образом, для строительства судов Нехо II имел возможность получить любых специалистов-греков практически у стен своего дворца. И наконец, главное: археологические и лингвистические данные свидетельствуют, что египетский флот при фараоне Априи (589–570 гг. до н. э.), внуке Нехо II, состоял из греческих трирем, укомплектованных, по крайней мере частично, греческими моряками. В «деле Ллойд против Геродота» пока не ясно, кто прав: «последнее слово еще не сказано».

Карфагеняне в Северной Африке и Атлантическом океане

рочно обосновавшись на побережье, Карфаген в конце VII - начале VI в. до н. э. приступил к завоеванию внутренних территорий Нумидии и Мавретании.Нумидия, заселенная племенами масилов и мазезилов, занимала северную половину современного Туниса и восточную часть Алжира; Мавретания (население берберы) - западные территории Алжира и восточная часть Марокко. этой целью карфагеняне предпринимали походы на юг через сравнительно доступную горную цепь Телль-Атлас. За ней они обнаружили высокие плато - обширные возвышенные равнины с полосой бессточных озер, ныне превратившихся в шотты - временные мелководные соленые озера. В результате военных действий против оседлых ливийцев в восточной части Атласских гор войскам Карфагена под командой Малха удалось продвинуться к югу до 35° с. ш., а может быть и дальше. Это «весьма гористая лесистая [страна] со множеством диких зверей. Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи... рогатые ослы [антилопы?], дикие мужчины и женщины и еще много других... животных» (Геродот, IV, 191).Человекообразные обезьяны, а также слоны и медведи в Северной Африке в наше время вымерли. Расширение владений предпринималось и от побережья залива Габес на запад. В итоге были открыты два крупных озера - упоминаемая Геродотом Тритонида (Шотт-Джерид) и Либика (Шотт-Мельгир).

Преемником финикийцев Карфаген стал не только в морской, но и в сухопутной торговле. Дороги по пустыне охранять не требовалось, так как у карфагенян здесь - по крайней мере несколько первых столетий - конкурентов не было. Купцы пересекали Сахару если не регулярно, то периодически, сопровождая караваны с товарами от побережья Средиземного моря к р. Нигер. На этом великом транссахарском пути «Три города» имели неоспоримое преимущество перед другими колониями, ибо находились почти на 200 км ближе к внутренним рынкам.

Около 500 г. до н. э., точнее, вероятно в 470 г., карфагеняне заметно продвинулись за Столбы Мелькарта, на юго-запад вдоль африканского берега. Это было делом колониальной экспедиции Ганнона . Он повел флотилию, состоявшую из 60 пятидесятивесельных судов, на которых находилось 30 тыс. колонистов, погружен «хлеб и другие припасы».Здесь и далее цитаты из перипла Ганнона (пер. И. Ш. Шифмапа, 1963). Первый пункт он основал в двух днях плавания от Гибралтара - «около него имеется большая равнина» - возможно, это Мехдия в устье р. Себу. Продвигаясь в общем к югу вдоль северо-западного берега Африки, Ганнон заложил еще несколько колоний, везде оставляя поселенцев, пока не достиг устья какой-то реки - может быть Дра, у 28° с. ш. Местные жители - берберы - встретили карфагенян дружелюбно и предоставили переводчиков для продолжения плавания. Ганнон выяснил, что в удалении от берега жили «эфиопы негостеприимные, по звериному обитая в стране, пересеченной высокими горами» - западное окончание горной системы Атлас.

Более трех дней заняло плавание вдоль плоской пустыни с дюнами (западное окончание Сахары) до пункта, где было заложено шестое поселение (Керна) на таком расстоянии к югу от Столбов, на каком к востоку от них находился Карфаген - традиционно считается, что это мыс Арген (20°30" с. ш., бухта Леврие). Пройдя далее на юг, они обнаружили «реку, большую и широкую» с крокодилами и гиппопотамами - скорее всего Сенегал. Ганнон вернулся к Керне я вновь двинулся на юг. После 12-дневного плавания экспедиция два дня простояла у гористого мыса (Зеленый мыс?), а затем прошла вдоль холмистой и залесенной страны, достигнув большого залива, где Ганнон набрал пресной воды (р. Гамбия?). Пятью днями позже он дошел до другого залива - можно допустить, что это эстуарий Фритаун (у 8°30" с. ш.), - и двигался еще несколько дней, а «ночью... [увидел] землю, заполненную огнем; в середине же был... огромный костер, достигавший, казалось, звезд». Днем выяснилось, что это гора, упирающаяся в небо и объятая пламенем; потоки огня - очевидно, лавы - текли прямо в море. Описание очень реалистичное, соответствует действующему и в наше время вулкану Камерун (4070 м), расположенному у берега залива, у 4° с. ш., и поэтому кажущемуся очень высоким. Ганнон прошел немного дальше и попал в залив с островами (залив Камерун?), на одном из них он обнаружил стадо крупных обезьян; переводчики называли их гориллами. Отсюда экспедиция повернула домой. В Карфагене три шкуры пойманных животных были переданы в храм, две находились там до римского нашествия 146 г. до н. э.

Итак, написанный довольно сухо и туманно, перипл Ганнона, сохранившийся до наших дней в более позднем пересказе, все же дает возможность довольно уверенно нанести четыре основных пункта по линии маршрута: р. Себу, Керна, р. Сенегал и вулкан Камерун. Следовательно, Ганнон, правда вторично, после финикийцев (греков?), открыл около 6000 км африканского побережья. Результаты его выдающегося плавания были использованы лишь в минимальной степени: карфагенские торговцы прошли его путем до Керны и организовали «Золотую дорогу» (торговлю золотом) с глубинными районами Западной Африки.

Вероятно, попытки выйти в Атлантический океан предпринимались карфагенянами вскоре после основания главных колоний на африканском побережье. В античной литературе встречаются правдоподобные, а иногда и не вызывающие никаких сомнений рассказы об островных землях, расположенных в Западном (Атлантическом) океане: они были открыты карфагенянами (или финикийцами?), а позднее к ним плавали моряки и других средиземноморских народов. Древнейшее дошедшее до нас известие об острове, лежавшем в открытом океане к западу от Гибралтарского пролива, принадлежит анонимному автору, которого называют Псевдо-Аристотелем , так как его сочинение «О чудесных слухах» ранее приписывалось Аристотелю (IV в. до н. э.): «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый лесами и судоходными реками и изобилующий плодами. Он находился на расстоянии нескольких дней пути от материка». Древнегреческий историк Диодор Сицилийский (1в. до н. э.) приписывает открытие ранее неизвестной океанической земли финикийцам, совершившим плавание вдоль атлантического берега Северо-Западной Африки: «В середине океана против Африки лежит остров, выделяющийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней пути...»

Итак, Псевдо-Аристотель и Диодор Сицилийский точно указывают, что остров находится в нескольких днях пути от материка. У Диодора материк прямо назван - это Африка. У Псевдо-Аристотеля он безымянен, можно предполагать и Европу, но в обоих случаях не может быть и речи об открытии какого-либо американского острова. Все остальные правдоподобные известия позднейших античных авторов - в тех случаях, когда они говорят об атлантических островных землях с теплым или жарким климатом,- также относятся к островам, близким к Африке, в большинстве случаев, бесспорно, к Канарской группе, изредка, и притом спорно, - к Мадейре.

Ни на американских островах, ни на обоих западных материках до сих пор не найдено ни одного предмета, который бы свидетельствовал о посещении Америки древними средиземноморскими народами, хотя, теоретически, случайные посещения ими Америки возможны. Все сообщения о находках там надписей или иных следов средиземноморских культур после проверки оказывались ошибочными или лживыми. Древние мореходы, в частности карфагеняне, возможно, достигали Азорских о-вов, но в литературных памятниках нет указаний на такие посещения. Зато в 1749 г. швед Юхан Подолин сообщил о находке на о. Корву клада древних монет, среди которых были и карфагенские. Эти сведения вызвали в XIX в. оживленную дискуссию, продолжавшуюся до нашего времени. Вопрос о том, посещали ли карфагеняне Азорские острова, остается открытым.

Некоторые историки землеведения XIX в. (например, К. Риттер и О. Пешель ), ссылаясь на античные источники, предполагали, что древние мореходы открыли Саргассово море - часть гигантской штилевой области в западной субтропической полосе Атлантического океана. Однако до нашего времени не удалось найти ни одного доказательства плавания древних средиземноморских мореходов в этой части Атлантики. А предположения, что карфагеняне знали о Саргассовом море, основаны только на путаном и противоречивом сообщении Авиена о плавании Гимилькона .

Карфагеняне у берегов Пиренейского полуострова

арфаген обратил пристальное внимание на Пиренейский п-ов в середине VII в. до н. э., вскоре после своего возвышения, а уже в 665 г. до н. э. на Питиузских о-вах была основана первая карфагенская колония Эбесса. Опираясь на нее, пунийцы предприняли наступление на юг Испании, захватили все финикийские колонии, в том числе и Гадес, а в конце VII в. или в VI в. до н. э. основали ряд новых пунктов на материке и колонизовали Балеарские о-ва. Встав твердой ногой на побережье Пиренейского п-ова, в конце VI в. до н. э. они повели наступление на Тартессийскую державу. В конце V в. до н. э., или, точнее, между 485–476 гг. до н. э. (по Ю. Циркину ), Карфагену, удалось установить блокаду Гибралтара; к этому времени ему принадлежала приморская полоса протяженностью около 700 км при средней ширине 50 км. «В дни расцвета Карфагена» пунийцы сделали попытку разведать морскую дорогу к оловянным месторождениям п-ова Бретань вдоль берегов Бискайского залива; этим путем, возможно, ходили финикийцы, и им пользовались тартессии. Первое карфагенское плавание около 470 г. до н. э. римские авторы - натуралист Плиний Старший (I в. н. э.) и поэт Руф Фест Авиен (IV в. н э.) - приписывают Гимилькону. По Авиену, который ссылается на древнейшие пунические летописи, Гимилькон доходил даже до Британских о-вов. Но римский поэт жил через восемь с лишним веков после Гимилькона и, несомненно, пользовался только чужими пересказами летописей. В работе «Морские берега» Авиен дает описание одного из западноевропейских морей: «...тут начинается залив Атлантический... громада каменных вершин вся главным образом на юг обращена... Внизу же этих гор, у самого подножия, где выступает мыс... широко открыт залив Эстремидийский. В нем лежат те острова, которые зовутся Эстремнидами; широко раскинувшись, богаты они металлами, свинцом и оловом. Народу много тут живет... Они широко бороздят и море бурное, и бездны океана, чудищ полные... но - чудное дело - они готовят себе корабли из сшитых шкур... Пуниец Гимилькон... с трудом доплыв сюда, говорит, что сделать такой путь возможно только в четыре месяца...»

Авиен сообщает также о водном пространстве к западу от Геркулесовых Столбов, трижды ссылаясь на того же Гимилькона: «Далее на запад от этих Столбов море безбрежно, как говорит Гимилькон... Никто не доходил до этих вод, никто на эти моря не посылал своих кораблей...»

Баркиды на Пиренейском полуострове и в Альпах

и финикийцы, ни греки не проникали далеко в глубь Испании; нет у нас прямых указаний и на то, что это делали карфагеняне в те века, когда они утверждались в ее приморских областях. Колонии этих народов основывались в речных устьях или близ них, и - за двумя, правда очень важными, исключениями - пришельцы, видимо, не поднимались хотя бы до долин среднего течения пиренейских рек, не говоря уже об их верховьях. Только по судоходному Бетису колонисты, начиная с финикийцев, доходили по крайней мере до Кордубы (Кордовы), т. е. пересекли почти всю южную (Андалусскую) низменность; да по долине Гвадианы, судоходной только в низовье, пролегал самый доступный путь к ртутным и серебряным рудникам, издавна эксплуатировавшимся на юго-западе плоскогорья Месета и на ее приподнятом крае - Марианских горах (Сьерра-Морена). Вели туда от южного, средиземноморского побережья Испании и менее удобные, но более короткие пути - через западный участок Кордильеры Бетика (Андалусских гор).

Однако сколько-нибудь достоверные сведения о глубинных областях начали собирать карфагенские полководцы династии Баркидов после 1-й Пунической войны (неудачной для Карфагена). Первым стал Гамилькар Барка («Молния»), ареной боевых действий которого в 237–229 гг. до н. э. была долина р. Бетис - ядро Тартессийского государства. Он разгромил тартессиев, захватил огромную добычу и много пленных, включив их в свою армию. Лишь часть богатств Гамилькар отправил в Карфаген, главные трофеи он раздал своим воинам. После его смерти (он утонул в реке) сбор сведений продолжил его зять Гасдрубал , основавший около 228 г. до н. э. на юго-востоке у моря г. Новый Карфаген (Картахена). К 225 г. до н. э. он завоевал все (более 500 км) восточное побережье (Испанский Левант) до низовьев р. Ибер (Эбро). При нем карфагеняне ознакомились с горами Сьерра-Морена. Ганнибал , который сопровождал своего отца Гамилькара и Гасдрубала в испанских походах, став в 25–26 лет от роду во главе войска в 221 г. до н. э., после смерти Гасдрубала, посылал отряды разведчиков во многие внутренние районы, подготовляя в Испании армию вторжения в Италию (начало 2-й Пунической войны, 218 г. до н. э.). Все трое устанавливали мирные отношения, даже заключали союзы с некоторыми племенами, жившими на юге и востоке Месеты, чтобы силой подчинить себе другие, непокорные племена.

Карфагенские агенты (торговцы, разведчики, послы) собирали разнообразные военно-географические материалы, но они до нас дошли лишь в небольшой части, в позднейших пересказах античных авторов. В редких случаях по их сочинениям можно выяснить, в каких внутренних областях завоеватели-римляне шли по следам карфагенян и в каких они были подлинными первооткрывателями или «пролагателями путей».

Перезимовав в Новом Карфагене, весной 220 г. до н. э. Ганнибал возглавил поход в земли веттонов - междуречье Тахо и Дуэро. Он переправился через Тахо в среднем течении и перевалил Карпетанские горы (Центральная Кордильера). Его целью был захват важнейших городов веттонов и ваккеев, живших севернее, на средней и верхней Дуэро. Сначала он осадил и ваял Саламантику (ныне Саламанка), причем большей части жителей удалось спастись в горах, а затем захватил и разграбил два города ваккеев; жители были обращены в рабство. Поход едва не закончился разгромом карфагенян: крупное (около 100 тыс. человек) войско нескольких племен, в основном карпетан, неожиданно настигло возвращавшихся домой захватчиков и они дрогнули. Но ночь спасла Ганнибала - он успел отвести армию за Тахо, а утром дал бой и победил. Видимо, мстя за страх, Ганнибал прошел всю землю карпетан - верхнее течение Тахо и междуречье Тахо и Гвадианы - грабя, разоряя и сжигая. Вернулся он в Новый Карфаген с огромной добычей. Там его ожидали римские послы, настаивавшие, чтобы он соблюдал договор - не переходить Эбро и «не тревожить жителей Сагунта» (единственный верный Риму город на побережье Испании к югу от Эбро, еще не завоеванный Баркидами). Ганнибал все-таки в 219 г. до и. э. взял его приступом после восьмимесячной осады - это, как известно, послужило поводом ко 2-й Пунической войне, которую карфагенский полководец решил выиграть на территории Италии. Не ясно, когда Ганнибалу удалось захватить земли эдетанов и кальтиберов, иными словами, когда он присоединил к карфагенским владениям горную систему Идубеды (Иберийские горы, 440 км). Видимо, это произошло во время походов (220–219гг. до н. э., ибо к началу войны с Римом власть Карфагена распространилась на половину территории Пиренейского п-ова.

Но прежде чем начать войну, надо было обезопасить свои тылы, и Ганнибал, раненный во время осады Сагунта в бедро, в 219 г. до н. э. возглавил карательную экспедиции против карпетан и племени оретан, живших в междуречье верхних течений Гвадианы и Гвадалквивира; около 16 тыс. захваченных боеспособных мужчин он приказал вывезти в Африку. Лишь после этой «операции» Ганнибал решился форсировать Эбро и, продолжая тактику обеспечения тылов, подчинил Карфагену области, принадлежавшие илергетам, яцетанам и другим племенам, жившим между Эбро и южными склонами Пиренеев. Коренных жителей обеих Галлий, Трансальпийской и Цисальпинской, он рассматривал как будущих союзников, - и не ошибся. Получив от своих разведчиков сведения о возможности перехода через Альпы, Ганнибал в начале весны 218 г. до н. э, выступил в поход, имея, по Полибию, около 90 тыс. пехоты и 12 тыс. конницы. После переправы через Ибер, он вынужден был отпустить часть колеблющихся воинов - у него осталось около 9 тыс. всадников и 50 тыс. пехотинцев. У Роны Ганнибал разделил свою армию на две колонны, которые форсировали реку на лодках и плотах близ устьев ее крупнейших левых притоков - Изары и Друэнции (Изер и Дюране). В середине ноября Ганнибал перевалил Альпы через проход Мон-Сени и спустился по долине р. Дора-Рипария к По. Историко-географы придают очень большее значение этому событию как первому засвидетельствованному переходу через Альпы.

Веб-дизайн © Андрей Ансимов, 2008 - 2014 год

Финикия - исчезнувшее государство Древнего Востока. Оно достигло своего наивысшего расцвета на рубеже II-I тысячелетий до нашей эры. В то время финикийцы, превосходные мореходы, господствовали в Средиземноморье, монополизировав международную торговлю. Наряду с этим они расширяли свое влияние в регионе за счет колонизации. Впоследствии некоторые финикийские колонии оставили глубокий след в истории человеческой цивилизации.

Возрождение интереса

В 1860 г. французский историк Ренан Эрнест обнаружил в Ливане древние руины, заросшие травой. Он идентифицировал их как Библ. В 1923 г. его соотечественник Пьер Монтэ раскопал там же четыре с нетронутыми медными и золотыми украшениями. Кроме того, в них были найдены тексты с неизвестной письменами. Вскоре лингвисты их расшифровали. Таким образом, ученый мир получил возможность узнать больше об исчезнувшей цивилизации, о которой до этого упоминали только античные авторы и Библия. С тех пор интерес к финикийцам не ослабевает. Едва ли не каждые десять лет сообщается об открытии новых тайн, связанных с этим древним народом.

Приморские города

Подобно многим государственным образованиям древности, Финикия представляла собой не объединенную страну, а отдельные города, управлявшиеся царями. Ее территория практически совпадала с территорией современного Ливана. В древности эту узкую полосу средиземноморского побережья покрывали обширные леса, в которых росли сосны, кедры, шелковицы, буки, дубы, инжир, и маслины.

Первые поселения были основаны здесь очень давно. В основном их население занималось рыбной ловлей и садоводством. Как свидетельствует археология, на рубеже IV-III тысячелетий до нашей эры тут возникают первые финикийские города, защищенные мощными оборонительными стенами.

Самыми крупными и влиятельными из них были Сидон, Угарит, Библ, Арвад и Тир. Их жители уже тогда имели славу искусных ремесленников, оборотистых торговцев и смелых мореплавателей. Можно сказать, что создание финикийских колоний началось на территории самой Финикии, поскольку город Тир был основан сидонянами. Правда, позже он не только освободился от подчинения Сидону, но и во многом превзошел его.

Жестокие религиозные культы

Финикийцы были политеистами, как и абсолютное большинство их соседей. Главными божествами в их пантеоне были Астарта - богиня плодородия, и Ваал, олицетворявший силы природы и считавшийся богом войны. Кроме того, каждый город-государство, включая финикийские колонии, имел своих небесных покровителей.

Исследователи отмечают крайнюю жестокость, которая была присуща культам этих божеств. Традиционные жертвоприношения не ограничивались закалыванием животных. Довольно часто, особенно в моменты смертельной опасности, финикийцы сжигали собственных детей, чтобы задобрить божеств, а при закладке стен нового города под его воротами и башнями закапывали младенцев.

Властители моря

Финикийцы не случайно в древности считались великими мореплавателями. Их 30-метровые корабли строились из прочной древесины Эти суда были килевыми, а не плоскодонными, что увеличивало скорость и позволяло совершать на них дальние путешествия по морю. У египтян финикийцы заимствовали мачту, несущую на двух реях прямой парус.

Впрочем, судна с широкой палубой, высокой кормой и носом плыть могли как под парусами, так и на веслах. Гребцы располагались вдоль бортов, а на корме укреплялись два больших весла, при помощи которых разворачивали корабль. Столь развитое и передовое по тем временам судостроение в немалой степени способствовало образованию финикийских колоний в бассейне Средиземного моря.

Купеческие корабли

Большую часть торгового флота в Средиземноморье (II-I тысячелетие до нашей эры) составляли финикийские суда. Купцы шли на все, чтобы сохранить свои коммерческие тайны. Известен случай, когда они затопили собственный корабль, лишь бы скрыть от следовавших за ним чужаков, куда и с каким товаром они направлялись.

Купцы постоянно были в поисках таких мест, где можно было бы без лишнего риска продать свои товары и купить рабов, а также мест, где добывали ценные металлы. В другие страны финикийцы везли товары ремесленников из Сидона, Библа и Тира, специализировавшихся на:

изготовлении льняных и шерстяных тканей;
ковке, гравировке золотых и серебряных изделий;
резьбе по слоновой кости и дереву;
производстве стекла, секрет которого раскрыли венецианцы только в Средние века.

Однако самыми известными экспортными товарами были кедр и, конечно же, пурпурная ткань, стоившая баснословно дорого, ведь на ее окрашивание шло огромное количество моллюсков.

В постоянных поисках новых рынков для сбыта своих товаров финикийцы достигли берегов Испании, Северной Африки, Балеарских островов, Сардинии, Мальты, Сицилии, Кипра. Их не интересовало создание могущественной империи. Получение большой прибыли - вот та причина, которая побуждала финикийцев предпринимать опасные морские плавания. Везде, куда доходили их корабли, были основаны финикийские колонии.

Прибыльная работорговля

В отличие от других государств древности, Финикия почти не вела захватнических войн. Источником ее процветания, впрочем, были не только успешные коммерческие операции купцов. Не брезговали финикийцы и прибыльной работорговлей, которая шла рука об руку с морским разбоем.

Античные авторы, включая Гомера, неоднократно упоминали об их коварстве и похищении доверчивых людей, которых обманом заманивали на корабли, а затем продавали в рабство. Местоположение финикийских колоний способствовало как процветанию пиратства в Средиземноморье, так и работорговле.

Труд невольников широко использовался в мастерских, гаванях, на кораблях. Рабы трудились в качестве гребцов, грузчиков и чернорабочих. Кроме того, их отправляли в многочисленные финикийские колонии, а также в Сидон, Библ, Тир и другие финикийские города.

Североафриканское побережье

Как уже было сказано, территория Финикии занимала узкую прибрежную полоску суши. Однако это местоположение было чрезвычайно выгодным в древние времена. Здесь пересекались сухопутные и морские торговые пути. Из этого финикийцы смогли извлечь максимум пользы. Со временем, приобретя богатый опыт морских путешествий и накопив достаточно средств, они стали строить большие корабли, которые могли совершать дальние плавания.

Двинувшись вдоль берега на запад, они основали в начале IX века до нашей эры крупнейшую финикийскую колонию на африканском побережье - Карфаген. Инициатива в освоении новых территорий принадлежала, в первую очередь, жителям Сидона и Тира. Однако Карфаген был не первой финикийской колонией в Северной Африке. Еще в XII веке до нашей эры здесь был основан город Утика, просуществовавший до VII столетия нашей эры.

К берегам Атлантики

Финикию и южное побережье Испании разделяют 4 тысячи километров. Тем не менее, это не остановило древних мореплавателей. На своих больших кораблях они пересекли Средиземное море и вышли в Атлантический океан. На юго-западе Иберийского полуострова, где была основана финикийская колония Гадес (Гадир), добывали руду высокого качества. Кроме нее купцы вывозили отсюда серебро, свинец, олово, а взамен привозили сосну, кедр, вышитые изделия, стекло, лен, пурпурные ткани. Со временем финикийцы фактически монополизировали испанское серебро, которое в больших количествах импортировалось в Финикию.

На север и на юг

Освоившись в Средиземноморском бассейне, финикийцы одними из первых рискнули пройти через Гибралтар и двинуться на север. Они достигли берегов крупнейшего европейского острова - Великобритании. Здесь добывали олово - необычайно ценный в древности металл.

Финикийским мореходам было не занимать отваги. В поисках новых перспективных рынков они шли на риск, отправляясь в дальние и небезопасные плавания. В V веке до нашей эры от берегов Северной Африки, где находились финикийские колонии, отплыли 60 кораблей. Руководил экспедицией Ганнон - мореход из Карфагена.

Его флотилия шла вдоль западного побережья Африканского континента. Сведения о том, что им встречалось на пути, сохранились в пересказе Аристотеля. Целью же самого путешествия было основание новых колоний. Сейчас трудно сказать, как далеко Ганнону удалось продвинуться на юг. Предположительно, его корабли достигли берегов современной Сьерра-Леоне.

Но еще задолго до этого, во времена царя Соломона, правившего Израилем в X веке до нашей эры, финикийцы вместе с его подданными пересекли Красное море с севера на юг. Как предполагают некоторые исследователи, им удалось выйти даже в Индийский океан.

Где находились финикийские колонии

Историю человечества можно смело назвать историей войн. Более могущественные державы подчиняли себе менее воинственные. К последним относилась и Финикия. Ее жители умели хорошо торговать, но оборонять свои города у них получалось намного хуже.

Египтяне, ассирийцы, хетты, персы и другие народы постоянно угрожали процветанию финикийских городов. Поэтому угроза вторжений, наряду с поисками перспективных рынков, побуждала финикийцев покидать родные места, мигрируя за море: на Кипр, Мальту, Балеарские острова, Сицилию.

Таким образом, к IX веку до нашей эры они расселились по всему Средиземноморью. Как назывались все финикийские колонии? сказать не представляется возможным. Во-первых, их было не менее 300. Во-вторых, ни один историк не поручится за то, что на сегодняшний день нам известно все, что касается этого аспекта истории Финикии. Однако некоторые города все же стоит упомянуть:

Каларис и Ольбия на острове Сардиния;
Лилибей на Сицилии;
Гадес на Иберийском полуострове.

И несколько колоний на североафриканском побережье:

Утика;
Лептис;
Карфаген;
Типаса;
Гадрумет;
Сабрафа;
Гиппон.

Самая крупная финикийская колония

Когда в IX столетии до нашей эры первые переселенцы из Тира высадились в Северной Африке, чтобы основать там новое поселение, никто и не предполагал, что позднее оно станет могущественным государством Древнего мира. Речь идет о Карфагене. Этот город был самой известной финикийской колонией. Поэтому стоит познакомиться с его историей поближе.

Основание Карт-Хадашта

Финикийские мореходы издавна облюбовали удобную бухту в глубине Тунисского залива. Они часто заходили туда, чинили корабли и даже построили небольшое святилище. Однако только в начале IX века до нашей эры переселенцы заложили здесь город Карт-Хадашт (финикийское название Карфагена).

Древние источники содержат легенду о том, как это произошло. Царь Тира Муттон перед смертью завещал власть сыну Пигмалиону и дочери Элиссе, известной также под именем Дидона. Но каждый из них хотел править единолично. Элисса, выйдя замуж за влиятельного и богатого жреца, заручилась поддержкой городской аристократии. Однако ее брат опирался на народные массы, которые провозгласили его царем.

После смерти мужа, убитого по приказу Пигмалиона, Элисса села на корабль вместе с верными ей членами городского совета и отплыла в поисках места, где можно было бы основать новый город. В конце концов, они высадились в удобной бухте на севере Африки.

Элисса завоевала расположение местных племен подарками и попросила продать ей участок, равный по площади шкуре быка. Как истинная дочь своего народа, изгнанная царица пошла на хитрость. По ее приказу шкуру разрезали на множество тончайших полосок, которыми огородили место, значительно превышавшее по площади то, о котором было договорено ранее.

Сегодня мы знаем, что самой известной финикийской колонией был город Карфаген (Карт-Хадашт). Но в год его основания это было всего лишь небольшое поселение, раскинувшееся на верху холма и прилегающем к нему морском берегу.

Пик могущества Карфагена

Со временем новая колония финикийцев разрослась, а ее удобное местоположение привлекало в город массу других переселенцев: италиков, греков, этрусков. На многочисленных верфях Карфагена работали частные и государственные рабы, участвуя в строительстве искусственного порта. Он состоял из двух частей (гражданской и военной), соединенных узким протоком. Со стороны моря город представлял собой целый лес мачт. В эпоху своего наивысшего расцвета Карфагенская держава занимала значительную территорию, куда входило не только все Западное Средиземноморье, но и исконно финикийские города, объединившиеся для защиты от греков.

Таким образом, к концу VIII столетия до нашей эры самой крупной финикийской колонией являлся город Карфаген. Он обрел независимость от метрополии и в VII веке до нашей эры. сам занялся колонизацией территорий. На острове Ибица карфагеняне основали свой первый зависимый город. Однако главной их проблемой были греки, пытавшиеся укрепиться на Сардинии, Корсике и Сицилии. Пока Карфаген соперничал с городами Эллады за гегемонию в бассейне Средиземного моря, незаметно для него укреплялась мощь Рима. Пришло время, и их столкновение стало неизбежным.

Пунические войны

В III столетии до нашей эры Рим почувствовал, что он достаточно силен для борьбы с Карфагеном, монополизировавшим торговлю в Средиземном море. Если прежде они были союзниками, то теперь разногласия из-за коммерческих интересов сделали их врагами. Первая война, названная Пунической (римляне пунами называли финикийцев), началась в 264 году до нашей эры. С перерывами она продолжалась до 241 года до нашей эры, закончившись неудачно для Карфагена. Он не только потерял Сицилию, но и обязан был выплатить огромную контрибуцию.

Второй военный конфликт, начавшийся в 218 году до нашей эры, связан с именем Ганнибала. Сын карфагенского полководца, он был величайшим стратегом древности. Непримиримая вражда к Риму побудила его развязать новую войну, когда он занимал пост главнокомандующего войсками Карфагена в Испании. Однако военный талант Ганнибала не помог одержать победу в военном конфликте. Карфаген лишился многих колоний и, по условиям договора, обязан был сжечь свой флот.

Третья и последняя Пуническая война длилась всего три года: со 149 по 146 год до нашей эры. В результате Карфаген исчез с лица земли - по приказу римского полководца Эмилиана Сципиона город разграбили и сожгли дотла, а его бывшие территории стали провинцией Рима. Это нанесло тяжелый удар по финикийской торговле, от которого она уже не смогла оправиться. Окончательно с исторической сцены Финикия ушла в I веке до нашей эры, когда ее восточные территории на Ближнем Востоке, ранее разграбленные и подчиненные Александром Македонским, были захвачены армией армянского царя Тиграна Великого.

След древней цивилизации в современном мире

Финикийцы, как превосходные торговцы, вели скрупулезные деловые записи, используя для этой цели созданную ими алфавитную письменность. Ее достоинства со временем оценили и другие народы. Так, финикийский алфавит лег в основу греческого и латинского письма. На базе последнего, в свою очередь, развилась письменность, которая используется в наши дни во многих государствах мира.

Впрочем, не только алфавит напоминает сегодня нам о канувшей в Лету цивилизации Древнего Востока. До сих пор существуют некоторые города, бывшие когда-то финикийскими колониями. И их современные названия иногда совпадают с теми, что были даны им при основании многие столетия назад, например, Малага и Картахена в Испании или Бизерта в Тунисе. Кроме того, сицилийский город Палермо, испанский Кадис и тунисский Сус в древности также были основаны финикийцами, но под другими именами.

Помимо этого, проведенные генетические исследования доказали, что около 30% мальтийцев являются потомками финикийских колонистов. Таким образом, этот древний народ все-таки не исчез полностью. Его след на нашей планете можно отыскать и в современном мире.

Что такое Финикия? Клочок земли. Россыпь песка. Груда скал. Западня, из которой как будто не выбраться. Почти со всех сторон света сюда приходят армии, чтобы разграбить финикийские города. Лишь одна дорога свободна от врагов – дорога на запад. Морская дорога. Она уходит вдаль, в бесконечность. По краям ее – на берегах и островах – много пустующих земель, где можно строить новые города, с прибытком торговать, не бояться ни египетского царя, ни ассирийского.

И когда у финикийцев появились быстролетные корабли, они отрядами и общинами стали покидать родину и переселяться в заморские страны. Там они основывали свои колонии, поскольку их небольшая страна не могла прокормить их. Большинство финикийских колонистов выезжало из города Тира. Каждое новое бедствие, постигавшее родину, порождало новую волну эмиграции. По словам Квинта Курция Руфа, земледельцы Финикии, «измученные частыми землетрясениями… были вынуждены с оружием в руках искать для себя новых колоний на чужбине» – искать счастья за пределами родины.

Где бедствия, там и бедность. Где бедность, там неизбывная беда. От нее бегут хоть на край света. На рубеже I тысячелетия до нашей эры в Финикии усиливается имущественное неравенство. Обстановка внутри крошечных городов-государств обостряется. Ни один из них не способен ни навести у себя порядок, ни объединить страну. Их правители – особенно цари Тира – могут лишь ослабить напряжение среди подданных. Они отправляют разоренных сограждан в заморские колонии, опасаясь их волнений, тем более что им приходилось страшиться и восстания рабов.

Время начала колонизации – ХII век до нашей эры – отнюдь не случайно. В более ранний период почти вся морская торговля находилась в руках критян и ахейцев. После гибели микенского общества торговля между Востоком и Западом оказалась в руках финикийцев. В эпоху великого переселения «народов моря» их страна в основном избежала разрушения.

Теперь конкуренции можно было еще долго не опасаться. Ослабев в конце Нового царства, Египет почти на 500 лет перестал быть морской державой. Угарит был разрушен. «Народы моря» участвовали в морской торговле, но без особого успеха. При таких благоприятных условиях финикийцы стали создавать торговые фактории и колонии на берегах Средиземного моря. Первые из них появились на Кипре в ХII веке до нашей эры. В том же столетии, ориентировочно в 1101 году до нашей эры, возникла первая колония финикийцев в Северной Африке – город Утика, расположенный к северо-западу от современного города Туниса.

В ХII – ХI веках до нашей эры финикийцы обустраивают свои колонии вдоль всего побережья Средиземного моря: в Малой Азии, на Кипре и Родосе, в Греции и Египте, на Мальте и Сицилии. Финикийцы основали колонии в самых известных гаванях Средиземного моря: в Кадисе (Испания), Валетте (Мальта), Би-зерте (Тунис), Кальяри (Сардиния), Палермо (Сицилия). Около 1100 года до нашей эры финикийские купцы поселились на Родосе. В это же время они обосновались на богатом золотом и железом Фасосе, на Фере, Кифере, Крите и Мелосе, а, возможно, и во Фракии.

Мелос, по сообщению Стефана Византийского, даже в своем названии хранил память о своих первооткрывателях: «Финикийцы были его первыми жителями; тогда остров именовался Библис, поскольку они прибыли из Библа». Действительно, этот островок поначалу называли Мимблис, и название это может происходить от слова Биб-лис. Затем Мимблис стал Мималлисом и, наконец, Мелосом.

В то время острова Эгейского моря значительно отставали в своем развитии от финикийских городов-государств. Здесь финикийцы могли не опасаться конкуренции со стороны местных торговцев. Совсем иначе протекала колонизация к юго-западу от метрополии. Здесь на пути финикийских купцов лежал Египет – страна, на побережье которой совсем нелегко было основать свои торговые фактории. Египтяне не позволяли приезжим купцам хозяйничать в их стране. Им приходилось снимать жилье и повиноваться египетским законам.

Впрочем, финикийцы соглашались и на такие условия. По словам Геродота, со временем в Мемфисе даже образовался «тирский квартал». В нем был воздвигнут и храм «чужеземной Афродиты», то есть Астарты. Кроме того, финикийскую керамику находят в различных уголках Нильской дельты – там, где, вероятно, разгружались корабли финикийцев или располагались их склады. Конечно, финикийские торговцы в Египте не играли особой роли. Их колонии процветали только в слаборазвитых странах, а Египет к таковым не относился.

Более знамениты были другие африканские колонии финикийцев, о которых сообщал в своей «Югуртинской войне» римский историк Саллюстий: «Впоследствии финикияне, одни – чтобы уменьшить численность населения на родине, другие – стремясь к господству, побудив простой народ и других людей, жадных до переворотов, основали на морском побережье Гиппон, Гадрумет, Лепту и другие города, и те, вскоре значительно усилившись, стали для своих городов-основателей одни оплотом, другие украшением» (пер. В.О. Горенштейна).

В материковой Италии, где греки впоследствии основали множество колоний – «Великую Грецию», – тоже никогда не было финикийских поселений, но торговые контакты финикийцев с жителями Италии были довольно тесными. Вероятно, поселение финикийцев имелось даже в Риме.

Так, финикийцы стали наследниками критских и микенских купцов и мореходов. Их города и торговые фактории превратились в крупнейшие пункты сбыта сирийских и ассирийских товаров, продукции Вавилонии и Египта.

Именно финикийцы приобщили к культуре дорийских греков – грубых мужланов, разрушивших микенские города. Финикийцы обучили их мореплаванию и привили им вкус к роскоши, за которую те расплачивались металлом и белокурыми, голубоглазыми рабынями.

Позднее ученики бросили вызов учителям. Уже в VIII веке до нашей эры, судя по археологическим данным, начинают проявлять активность греческие купцы. К этому времени «золотой век» Финикии был уже позади. Страна страдала от притеснений со стороны ассирийских царей.

Пока же до этого времени было далеко. Процветание Финикии только начиналось. И «золотой век» лишь забрезжил – еще не воссиял. Не снаряжая армии, не высылая в дальние страны целый флот, финикийцы постепенно подчинили своей власти все Средиземноморье, полагаясь лишь на хитроумие отдельных корабельщиков.

Финикийцев часто сравнивают с греками. Обе страны были политически раздроблены и состояли из отдельных городов-государств; обе были морскими державами и колонизовали побережье Средиземного моря. Однако финикийская колонизация принципиально отличалась от греческой. Между Тиром и его колониями существовала неразрывная связь. Последние составляли часть Тир-ской державы. Греческие же колонии были чаще всего независимы от метрополий.

Иначе финикийцы выбирали и место для поселения. Они не продвигались вглубь чужой для них страны, не стремились к территориальному завоеванию. Владевшие полоской земли на родине, они и на чужбине довольствовались таким же клочком суши. Они лишь возводили города на берегу бухт, удобных для их кораблей, укрепляли свои поселения и начинали торговать с туземцами. Так берега Средиземного моря покрылись финикийскими факториями.

А бескрайняя даль воды, все открывавшаяся перед ними, звала их вперед. Финикийцы не ограничились средиземноморским миром. Они вышли за Гибралтарский пролив и проложили морскую дорогу на север – к Британским островам. Плавали они и на юг – вдоль атлантического берега Африки, хотя эта акватория не нравилась им из-за сильных приливов и бурного нрава. Впервые в истории человечества финикийцы совершили плавание вокруг Африки, пройдя от Красного моря до Гибралтара. Они осмеливались заплывать даже в глубь Атлантического океана, удаляясь от берегов. Известно, что финикийцы побывали на Азорских и, очевидно, Канарских островах.

Возможно, что именно у финикийцев греки заимствовали идею Мирового океана. Ведь те плавали во «внешнее море» – в Атлантический океан. «Думается, – развивал эту мысль Ю.Б. Циркин, – что плавания финикийцев и испано-финикийцев по океану, где они не могли найти ни противолежащего берега, ни конца, ни начала, и породили мысль о текущей в себя реке, за которой находится царство смерти».

На ближнем берегу этой реки, в преддверии царства смерти, финикийцы деловито обживались и обустраивали свои колонии. Согласно Плинию Старшему, самая первая колония тирийцев в Западном Средиземноморье была создана за Гибралтаром на африканском берегу при впадении реки Ликс (современный Луккус) в Атлантический океан. Однако это поселение находилось в стороне от торговых путей, ведущих в Южную Испанию. Следующее место для колонии было выбрано более удачно: на юге Пиренейского полуострова возник город Гадес (современный Кадис). Так финикийцы впервые в истории пришли с крайнего востока Средиземноморья на крайний запад. Морским путем можно было добраться из Тира в Гадес примерно за два с половиной месяца. Путь этот был полон опасностей.

Только вдумайтесь: жители ничтожно малой страны – пятнышка на берегу Средиземного моря – сумели покорить почти все его побережье и все его острова, везде обустроив колонии, и с той же легкостью выбрались за его пределы. Жители пары скалистых островков снаряжали экспедиции, которым могли лишь завидовать их соседи, царившие над огромными странами. В крохотных, как скорлупки, судах они смело пускались в любую часть Средиземного моря и даже в Атлантический океан, а ведь в то время, когда они лишь отправлялись в плавание к побережью Испании или Ливии, Средиземное море было известно им и их современникам хуже, чем нам поверхность Луны. Берега моря и его проливы населяли чудовища, воспетые Гомером, – циклопы, сциллы, харибды… Пускаясь в плавание, финикийцы не знали ни протяженности моря, ни его глубины, ни опасностей, ожидающих их. Они плыли вперед наудачу, положась на нее, как никто из современных им народов. И удача пришла к ним.

Конечно, и корабельщики со временем набирались опыта, и плыть они старались вдоль берега от одной базы к другой, да и немало лет прошло, пока, обживая незнакомые берега, они добрались до южной оконечности Испании, но ведь кто-то – решительный и смелый – плыл этим маршрутом первый раз, кто-то отважился искать счастья на чужбине, не надеясь на помощь многочисленной армии! И кто-то платил за это по самому большому счету – жизнью. Мы не знаем в подробностях историю колонизации Средиземного моря, но можем предположить, что множество людей погибло в его волнах, прежде чем судоходство в его акватории (а она охватывает два с половиной миллиона квадратных километров) стало надежным.

Ради чего гибли эти люди? Ради голой наживы? Вряд ли финикийцы – этот талантливый во всех отношениях народ – с упрямством идиотов пускались в путь, думая только о том, чтобы после нескольких лет отчаянных приключений и бедствий продать товар чуть выгоднее, чем их прямые конкуренты. Не только расчет гнал их вперед, но и самые разные чувства: любовь к странствиям, одолевавшая еще их предков – аравийских бедуинов, любопытство, жажда новизны, азарт, тяга к приключениям, авантюрам, рискованным опытам. Потомки степных номад превратились в морских кочевников. Когда же оказалось, что эти странствия с лихвой окупались, потому что в любой незнакомой стране можно было выгодно выменять золото или серебро, олово или медь, тогда и романтика понемногу уступила место коммерческому расчету.

В последние десятилетия не раз обсуждалась возможность плавания финикийцев даже в Америку. «Очень часто делались попытки доказать пребывание финикиян в Америке, – писал Ричард Хен-ниг. – Так, например, 16 октября 1869 года близ Ла-Файетта были якобы найдены древнефиникийские надписи, а в 1874 году такие же надписи были найдены в Параибе (Бразилия)… В 1869 году у реки Онондаги (штат Нью-Йорк) якобы была обнаружена в земле огромная статуя с сильно стертой финикийской надписью. Все эти сообщения оказались недостоверными». Подобные подделки появлялись и впоследствии. Например, в 1940 году некий Уолтер Стронг нашел «не более и не менее как 400 (!) камней с финикийскими письменами».

Конечно, какой-нибудь финикийский корабль, миновавший Гибралтар, мог быть – во время шторма или из-за поломки – отнесен далеко на запад и по случайности достичь Америки. Вероятно, экипаж этого корабля, в конце концов, ждала гибель. Если кому-то из моряков и суждено было, претерпев муки голода и жажды, – а финикийцы, часто делавшие остановки в пути, старались не брать с собой запасы продовольствия и воды, – наконец, добраться до Америки, то обессиленные, полумертвые моряки становились легкой добычей воинственных индейцев – или жертвой рокового случая. Однако у археологов нет ни малейших доказательств того, что финикийцы совершали регулярные плавания к берегам Америки или поддерживали торговые отношения с индейцами. Никаких фактов, подтверждающих это, нет.

Колонии, созданные финикийцами, сохраняли связь с метрополией и платили ей дань. Находясь на чужбине, финикийцы хранили верность не только родным богам, но и родному языку. Не менее прочными были узы хозяйственных интересов, связывавшие колонию с метрополией. Длительная изоляция непременно привела бы к гибели колонии.

Впрочем, взаимоотношения между метрополиями и их колониями подчас складывались драматично. Колонии стремились стать самостоятельными государствами. Метрополия же всячески сдерживала развитие колоний, добиваясь, чтобы те занимались лишь торговлей с окрестными жителями, а не устанавливали отношения с другими державами. Однако такой покорности было уже не добиться. Постепенно все большая часть прибыли оставалась у них. Порой они отказывались платить дань. Тогда приходилось отправлять войска, чтобы силой оружия принудить своих недавних земляков к повиновению. Так, по сообщению Иосифа Флавия, при тир-ском царе Хираме I была предпринята карательная экспедиция против африканского города Утика (или кипрского города Китий, как предлагают читать эту фразу современные историки). Заметим, что греки никогда не занимались разграблением своих собственных колоний. Когда же ничто не могло удержать колонию от разрыва с метрополией, то последней оставалось только искать новые рынки сбыта и основывать новые поселения.

Величайшей колонией финикийцев и их величайшим соперником в торговле стал город Карфаген в Северной Африке, основанный в IХ веке до нашей эры. Долгое время карфагенские власти ежегодно направляли посольство в Тир и уплачивали десятину главному храму метрополии. Эти отношения имели отчетливый религиозный подтекст. Жители африканской колонии не столько платили дань Финикии, сколько воздавали должное богам родной земли, оберегавшим их в далекой стране.

Со временем Карфаген начал доминировать в Западном Средиземноморье. Карфагеняне сами стали основывать колонии в Испании, Северной Африке и на атлантическом побережье Африки. Иногда это были укрепленные гавани, в которых торговали с местным населением; иногда – купеческие кварталы в местных городах.

Культурное влияние финикийцев (и карфагенян) в средиземноморских странах было очень велико. Жители стран, на побережье которых финикийцы создавали свои колонии, перенимали у них секреты ремесел. Население Северной Африки вслед за пришлыми колонистами стало выращивать оливковые деревья и виноград. Финикийский язык превратился в «лингва франка» – международный язык купцов – во всем Средиземноморье. «Золотой век» Финикии еще долго бросал свой отсвет на все соседние и заморские страны.

5.2. Под солнцем Кипра, на медных рудниках

По мнению Сабатино Москати, финикийцы уже во II тысячелетии до нашей эры основали свои торговые фактории на Кипре. С начала I тысячелетия до нашей эры, как показали раскопки, проведенные В.Карагеоргисом, значительная часть Кипра, прежде захваченного «народами моря», принадлежала финикийцам. Здесь располагались важнейшие колонии Тира и Сидона. Кипр стал промежуточной стоянкой финикийских кораблей.

Финикия была промышленной страной. Ее мастерским требовались все новые поставки сырья – особенно нужна была медь. Ливанские горы были ей бедны, а вот на Кипре имелись обширные залежи медной руды. На склонах гор в центре острова еще и поныне видны целые холмы шлаков, оставшиеся от древних разработок руды.

Медь на острове добывали еще до прихода финикийцев. Так, среди амарнских писем найдено послание кипрского царя фараону: «Смотри, мой брат, я направил тебе пятьсот талантов меди… и я пришлю тебе (впредь) столько меди, сколько захочешь».

Фрагмент финикийской серебряной чаши из Амата (Кипр). Диаметр – 18,7см. На внешнем фризе чаши изображены египетские, греческие и ассирийские воины, штурмующие финикийский город; на внутреннем фризе изображены египетские божества, VII в. до н.э.

Таким образом, цари Тира и Сидона были не первыми и не последними, кто направлялся на Кипр за медью. Для них она была жизненно важна. Они основали на Кипре не менее пяти городов, в окрестностях которых добывали медь или из гаваней которых ее вывозили в метрополию. Важнейшим финикийским центром на Кипре был портовый город Ки-тий (Китион). Медь здесь выплавляли еще в начале ХIII века до нашей эры – задолго до появления тирийцев.

Постепенно финикийские города на Кипре – Тамасс, Идалий, Амат – все больше напоминали родину. Здесь строились храмы финикийских богов. Здесь правили цари с нарочито финикийскими именами: Баал-мильк, Осбаал, Баалрам. Самый знаменитый уроженец Кития – философ Зенон, основатель стоицизма, тоже наверняка был финикийцем. Во всяком случае, судя по сохранившемуся бюсту, Зенон был наделен отчетливыми семитскими чертами.

В одном отношении Кипр представлял собой исключение среди финикийских колоний. Только здесь финикийцы владели обширными земельными владениями. Обычно они стремились не обременять себя сельскохозяйственными заботами. Ведь эти занятия, как выразился немецкий историк Герхард Херм, «противоречили их представлениям о рациональности».

Отношения между финикийцами и кипрскими колониями не всегда были теплыми. В конце VIII века до нашей эры тирский царь Элулай даже совершил поход на Кипр, чтобы подавить восстание, вспыхнувшее в Китии. Это возмутило ассирийцев, владевших в то время Финикией. Они решили покарать своевольных подданных, скорых на войны.

В ХVII веке в Лар-наке – городе, лежащем на месте Кит-тия, – были найдены несколько надписей. Именно с них началась история дешифровки финикийской письменности. В 1750 году способ их прочтения предложил Джон Суинтон, хранитель архива Оксфордского университета. Впрочем, если бы не близкое родство финикийского языка с древнееврейским, дешифровка не произошла бы так быстро, ибо даже в наши дни количество известных нам текстов на финикийском языке сравнительно невелико. Вскоре после этого аббат Бартелеми опубликовал в Париже собственные результаты дешифровки, основанные на обозначениях на монетах и двуязычных надписях – греческой и финикийской, – найденных на Мальте.

Кипро – финикийская чаша. В центре традиционный египетский мотив: «Фараон побивает своих врагов». На внутреннем фризе изображены сфинксы, в лапах которых трепещут враги. На внешнем фризе изображены воины, сражающиеся со львами и драконами (месопотамский мотив). Чаша напоминает также работы греческих мастеров

5.3. Есть страна, зажатая между двумя столпами…

Один из маршрутов финикийцев вел их на север Эгеиды, возможно, даже в Черное море. На унылом и диком острове Фасос финикийцы отыскали железную руду и начали разрабатывать ее месторождение. Геродот, посетивший Фасос в V веке до нашей эры, нашел, правда, лишь следы рудника, обустроенного колонистами – к тому времени их вытеснили греки. Историк писал, что в поисках металла финикийцы разрыли здесь целую гору.

Появление этого рудника, как и других подобных ему, знаменовало новую эпоху в истории человечества – железный век. Финикийские мастера начинают обрабатывать железо вскоре после вторжения «народов моря». Если в бронзовом веке железо было дороже золота и серебра и из него изготавливали культовые статуэтки и украшения, то теперь оно перестало быть предметом роскоши. Из него мастерили орудия труда: мотыги, серпы, лемеха плуга. Стоимость железа резко упала. Уже в Х веке до нашей эры две трети орудий и украшений в Восточном Средиземноморье изготавливают из железа. В VI веке до нашей эры железо будет стоить в Вавилоне вдвое меньше, чем бронза. С появлением железных орудий расширится площадь обрабатываемых земель; в горных районах станут прокладывать каналы, пробивая железными орудиями скальные породы; в степных районах и горах начнется рытье колодцев, что расширит область оседлого поселения людей.

Этот финикийский амулет найден при раскопках в Испании

Поблизости от рудника финикийцы возвели храм Мелькарта. Очевидно, при нем проживали купцы из Тира. В то время любого чужеземца подстерегали опасности. Его могли ограбить, убить или продать в рабство. Храм же считался священным местом. Мало кто решался нарушить его неприкосновенность и бросить вызов богам. В минуту опасности купцы укрывались в храме; за это и платили его жрецам сторицей – приносили им богатые дары и отдавали десятую часть дохода.

Именно здесь, на Фасосе и других островах Эгейского моря, финикийцы узнали о том, что где-то далеко – там, где заходит солнце, а море зажато между двумя скалами, вознесшимися как столпы, – лежит удивительная страна. Кому удается побывать там, – а случается это редко, – тот привозит олово и серебро, ведь люди, населившие ту страну, не знают настоящей цены металлам.

Путь туда труден. Страна лежит на краю света, и за ней простирается безбрежный океан. Даже божья власть не распространяется на нее – так она далека. Недаром библейский пророк Иона собрался бежать от Господа в эту страну вместо того, чтобы проповедовать истинную веру ассирийцам.

Туда, в эту даль, на Пиренейский полуостров, и добрались финикийцы. Они завязали дружбу с местным населением – иберами. Те, правда, вовсе не походили на дикарей и не раздаривали металлы, а продавали их. После этого финикийцы ехали с покупками «в Грецию, Азию и другие страны, получая большой доход, и занимались такой торговлей долгое время» (Диодор).

Позднее финикийцы продавали жителям Испании керамику, в частности, амфоры, оливковое масло, ювелирные изделия и обработанную слоновую кость. Финикийские амфоры, кстати, заметно отличались от греческих: они были биконическими, то есть сужались не только кверху, но и книзу, образуя острие. В конце IV века до нашей эры дно амфор стало заканчиваться заостренным выступом. Ее легко можно было воткнуть в землю или вставить в отверстие, предусмотренное на полке или полу.

Древнейшей и важнейшей финикийской колонией на Пиренейском полуострове был город Гадир, что на пуническом языке означает «огороженное место» или «крепость». Город этот больше известен под своим латинским названием – Гадес. Что касается даты его основания, то, писал Ю.Б.Циркин на страницах своей книги «Финикийская культура в Испании», нет причин сомневаться «в традиционной, восходящей к местным преданиям датировке основания Гадеса в ХII веке до нашей эры», приблизительно в 1104 году. По преданию, финикийцы дважды приносили жертвы богам, выбирая место для будущего города, но оба раза боги отвергали приношение. Лишь третий раз, остановившись у небольших островков возле побережья, они дождались благоприятных знамений.

Впрочем, еще до основания Гадеса финикийцы бывали в Испании. Со временем на ее южном побережье появились другие финикийские колонии – Малага (Малака), Секси, Абдера. Время их основания трудно определить. Предположительно, они возникли в IХ – VI веках до нашей эры. Обычно эти поселения, как и города в Финикии, лежали на островах в устьях рек, холмах близ них или же скалах, вдававшихся в море. Расстояние между поселениями составляло от 800 метров до 4 километров. Первоначально они были якорными стоянками. Люди, жившие здесь, занимались не только торговлей, но и земледелием и животноводством. При раскопках археологи часто находят здесь кости животных.

Сеть поселений, созданных финикийцами в Южной Испании, оказала огромное влияние на культуру жителей Пиренейского полуострова. Они перенимали многие обычаи финикийцев: поклонялись их богам, хоронили умерших по финикийскому образцу.

В VIII веке до нашей эры на юге Испании возникло царство Тар-тесс – первое государственное образование в Европе за пределами Греции и Италии. Находясь в удобном месте, на границе Средиземного моря и Атлантического океана, Тартесс связывал средиземноморские страны с атлантической Европой. Позднее жители Тартесса попытались завоевать Гадес. Однако финикийцы сумели отбить нападение и отстоять независимость. Этому способствовало удобное положение города.

Гадес, как и Тир, находился на острове, отделенном от материка узким проливом. Остров был длиной около 20 километров и шириной не более километра. Он словно рассекал бухту, в которой расположился. На острове имелся источник питьевой воды, поэтому в случае войны с местными племенами город был готов выдержать осаду. Со временем остров соединился с материком, но некоторые районы древнего города и его некрополи исчезли под водой.

Город лежал в западной части острова, а на другой его половине – примерно в 15 километрах от города – располагался храм Мель-карта, по преданию, возведенный за 70 лет до строительства Гадеса. Храм был каменным; сверху его покрыли кедровыми досками, привезенными из Финикии. Внутри храма не было никаких изображений божества. Здесь стояли лишь бронзовые алтари Мелькарта, на которых горело негасимое пламя. Имелась здесь и «гробница» этого бога, а также различные атрибуты, связанные с его именем. Двор перед храмом окружала стена. Здесь же высились два бронзовых столба, покрытые надписями, которые никто не мог прочитать уже в римскую эпоху. Возле храма находился источник пресной воды.

Жрецы храма ходили босиком, облачившись в белые льняные одежды и не подпоясывали их. Головы их были обриты. Они давали обет безбрачия. Женщины вообще не допускались в святилище.

Очевидно, храм Мелькарта, подобно Парфенону, был также хранилищем городской казны. Здесь находились и дары верующих.

По преданию, когда флот, снаряженный царем Тартесса, стал осаждать город Гадес, на стороне его жителей выступил сам бог Мелькарт. Вмиг к тартессийским кораблям протянулись лучи, подобные солнечным, и от их жара корабли воспламенились и погибли.

Дома в Гадесе были многоэтажными, а улицы узкими. Основными строительными материалами были речная галька, известковый туф, сланцы и глина. Фундамент сооружали из крупных камней. Нижние ряды стен выкладывали из камня, верхние – из сырцового кирпича. Методы строительства были те же, что и на роди не, например, камень клали в два ряда, а промежуток заполняли глиной. Ряды камней выкладывали так, чтобы швы в соседних рядах не совпадали. Это укрепляло стену.

Золотые финикийские украшения, найденные в Испании

Жители Гадеса вряд ли занимались земледелием – уж слишком малы были их владения. Как пишет Страбон, даже для проведения собраний им приходилось отправляться в соседнюю Асту, поскольку в своем родном городе не было для этого места. Сказанное, впрочем, относится уже к римской эпохе, но вряд ли раньше положение дел было иным.

Излюбленным занятием испанских финикийцев было рыболовство, а также приготовление особой рыбной приправы – гарума.

В конце VII – начале VI века до нашей эры финикийцы, поселившиеся в Южной Испании, столкнулись с новой угрозой. Здесь попытались закрепиться их конкуренты – греки. Опасность была столь велика, что жители Гадеса, не надеясь, видимо, на свои силы, обратились за помощью к карфагенянам. Впрочем, последних они тоже боялись и не желали допускать их к торговле металлами. В решающий момент они попросту закрыли ворота перед отрядом карфагенян. Тех не смутил такой поворот дела. Они взяли штурмом город, пригласивший их отразить восстание. Точную дату этого события установить невозможно. Судя по разрушениям, выявленным во время археологических раскопок, город Гадес пережил нападение врагов в VI веке до нашей эры.

Захватив Гадес, карфагеняне запретили кому-либо плавать через Гибралтарский пролив. Недаром в 474 году до нашей эры греческий поэт Пиндар жаловался, что теперь уж нельзя отправляться за Столпы Геракла в «недоступное море». Вскоре после этого карфагеняне покорили распавшуюся Тартессийскую державу и окончательно обосновались на Пиренейском полуострове. К 348 году до нашей эры вся Южная и значительная часть Юго-Восточной Испании оказалась под их властью. А ведь было время, и сам Карфаген был скромным поселением финикийцев – колонией, как гласит легенда, уместившейся на шкуре быка.

5.4. Карфаген Тирский

Важным опорным пунктом финикийцев на пути в Испанию стала Сицилия. Очень рано они создали там свои торговые фактории. В конце II – начале I тысячелетия до нашей эры они появились в Сардинии и Северной Африке.

Однако самой важной финикийской колонией на западе стал Карфаген. Город этот расположился в глубине Тунисского залива. Финикийские мореходы давно облюбовали это место. Во время своих плаваний в Испанию они регулярно заходили сюда, укрываясь от непогоды, и даже устроили здесь небольшое святилище. Но только в 825 или 823 году до нашей эры (называется и другая дата – 814/813 годы) здесь был заложен новый большой город.

В то время, после смерти Мутона, царя Тира, власть наследовали его взрослая дочь Элисса и малолетний сын Пигмалион (Пу-мийатон). Когда тот подрос, то приказал убить мужа сестры, который фактически правил городом, а сама Элисса, узнав о случившемся, решила бежать куда глаза глядят. Она собрала самых знатных горожан и при их содействии снарядила ночью флот.

После долгого плавания, пополнив свои ряды жителями Кипра, где корабли делали остановку, Элисса и верные ей люди прибыли к берегам Северной Африки – туда, где собирались начать новую жизнь и основать новый город.

Легенда гласит, что Элисса подружилась с обитателями этой местности – ливийцами. Они обрадовались прибытию чужеземцев, готовых меняться с ними товарами. Увидев их радость, Элис-са обратилась с просьбой к ливийскому царю. Мои спутники утомлены долгим плаванием, сказала она. Им надо собраться с силами, прежде чем отправиться в путь. Чтобы им было где отдохнуть, она готова купить участок, который можно было бы покрыть шкурой быка. Царь посмеялся над этой просьбой, потому что не мог себе представить, как такое количество людей может уместиться на таком небольшом участке. Однако Элисса перехитрила его. Ночью она приказала разрезать шкуру на мелкие полоски и покрыла ими большую площадь. Наутро изумленный ливийский царь вынужден был отдать Элиссе всю эту территорию.

Так что величайший финикийский город был основан мятежниками, бежавшими из родной страны. Позднее жители Карфагена строже и последовательнее, чем жители Тира или Сидона, придерживались старинных финикийских традиций. Если жители метрополии охотно перенимали египетские, ассирийские, персидские традиции, то карфагеняне боролись за «чистоту нравов» и «заветы отцов», а потому с неколебимым упорством продолжали приносить своему богу человеческие жертвы.

Основание Карфагена знаменует новую эпоху в истории Финикии. Применительно к истории Европы это событие сопоставимо с основанием Соединенных Штатов Америки. Пройдет несколько столетий, и скромное поселение – колония финикийцев – превратится в могущественную империю, которая будет диктовать свою волю метрополии. Впрочем, этому способствовали и драматичные события, происходившие в конце VI века до нашей эры на родине финикийцев. Именно тогда Тир, Библ, Сидон и Берута навсегда потеряли независимость.

Возникший на холме Бирса – очень хорошем естественном укреплении – и прилегающем к нему морском берегу небольшой поселок был назван Новым городом (по-финикийски Картхадашт; по-гречески Кархедон; в русской литературе обычно употребляется название Карфаген, происходящее от латинской формы этого названия Carthago), или, если хотите, Нью-Тиром. Город рос быстро. Беглецы трудились не покладая рук.

Всюду работа кипит у тирийцев: стены возводят,
Города строят оплот и катят камни руками
Иль для домов выбирают места, бороздой их обводят,
Дно углубляют в порту, а там основанья театра
Прочные быстро кладут иль из скал высекают огромных
Множество мощных колонн – украшенье будущей сцены
((пер. С.А. Ошерова))

– так представлял себе строительство Карфагена римский поэт Вергилий.

Руины Карфагена

Образцы карфагенской керамики

После смерти царицы Элиссы карфагеняне упразднили монархию, и Карфаген стал республикой, правда, олигархической. Историки называют форму организации карфагенского общества полисом, поскольку верховной властью в нем обладал гражданский коллектив. Однако эта форма не похожа на традиционный греческий полис.

Постепенно Карфаген рос. Его удобное положение привлекало к нему многих людей. Сюда ехали не только финикийцы, но и греки, италики, этруски. Со временем карфагеняне построили искусственный порт. Там кораблям было удобнее укрываться от непогоды, чем в естественной гавани. Порт состоял из двух частей, соединенных между собой узким каналом. В одной его части, имевшей форму круга, располагались боевые корабли. В другую – прямоугольную часть – заходили торговые суда. Внутри военного порта был насыпан искусственный остров; там находилась база командующего флотом. Город покрылся многочисленными верфями и судоремонтными мастерскими, где работали государственные и частные рабы. Так Карфаген стал одним из крупнейших портовых городов своего времени. Пассажиры кораблей, прибывавших сюда, видели впереди лес мачт со свернутыми парусами.

Теперь Карфаген и сам начал основывать колонии в западной части Средиземного моря. Первой такой колонией стал остров Ибица, лежащий недалеко от Испании и покоренный в 654 – 653 годах до нашей эры. На Ибице был хороший порт. Здесь было удобно отражать нападения греков и других конкурентов.

Археологические исследования показали, что карфагеняне после распада Тирской державы часто силой заставляли финикийские города Сицилии, Сардинии, Мальты, Северной Африки, Испании и Балеарских островов подчиниться их власти. С этого момента судьба восточных финикийцев разошлась с судьбой западных. Так в западной части Средиземного моря возникла Карфагенская держава.

Впрочем, отношения между Карфагеном и метрополией и в дальнейшем оставались дружественными. Когда в 525 году до нашей эры персидский царь Камбиз, в чью державу входила в то время Финикия, задумал покорить Карфаген, финикийские города отказались поддержать его и не передали свой флот, без поддержки которого было бессмысленно вести войну против морской империи, в какую превратился тогда Карфаген.

5.5. Откуда вино у греков?

В начале I тысячелетия до нашей эры на Кипре появились греческие колонии. В некоторых городах Кипра греки и финикийцы жили по соседству. Вероятно, именно там, на Кипре, греки познакомились с финикийскими мифами и полюбили их. Сюжеты восточных легенд пополнили их мифологию. Некоторые боги и герои Греции стали удивительно похожи на финикийских богов.

Историки отмечают, что особенно сильно финикийское влияние ощущается в образах и культах Афродиты и Геракла, которого греки уже в VI веке до нашей эры отождествили с богом Мелькар-том. Финикийский бог Адонис также превратился в греческого героя. Основателем знаменитого греческого города Фивы сами греки считали финикийца Кадма, а матерью греческого бога виноделия Диониса – дочь Кадма, Семелу.

По-видимому, греки научились искусству виноделия у финикийцев. Вино для греков поначалу было экзотическим напитком. А вот ханаанейские жрецы любили пить вино до тех пор, пока не заслышат голоса богов и не впадут в экстаз. В принципе Дионис с его оргиастическим культом всегда оставался немного чужим для греков. Они редко отождествляли себя с неистовым Дионисом, готовым приказать своим спутницам – менадам – растерзать любого человека, проявившего непочтительность к нему. Подобные поступки были похожи, скорее, на древнейший обряд человеческих жертвоприношений. Сам Дионис напоминал восточных богов – Таммуза и Адониса, погибающих и воскресающих вновь.

У финикийцев же бытовала легенда о том, как было открыто вино: «Около города Тир жил один очень гостеприимный пас тух. Однажды к его хижине подошел юноша и попросил приюта. В благодарность за гостеприимство он предложил хозяину свое угощение. Из принесенного им меха он налил в чашу красивый напиток цвета пурпура и с улыбкой предложил пастуху выпить его. Когда же тот осушил чашу, то пришел в неописуемый восторг, ведь эта жидкость услаждает не только вкус, но и обоняние, а будучи холодной, согревает желудок. И юноша ответил, что это – кровь винограда. И был этот юноша богом, которого греки зовут Дионисом, а финикийцы – Шадрапой. Так люди научились изготавливать вино. В Тире в честь этого события ежегодно справляется великолепный праздник, во время которого люди пьют много вина».

Афродита: «секс – символ» доклассической эпохи и «роковая богиня» классической Греции

А вот что говорят греческие и финикийские легенды об основании Фив. Некогда в Тире правил царь Агенор. У него была красавица дочь – Европа. Ее увидел верховный бог и, влюбившись в нее, похитил. С тех пор она жила на Крите, где ее сыновья стали царями. Отец Европы ничего об этом не знал и горевал о потере дочери. Наконец, он решил послать на ее поиски своих сыновей. Один из них, Кадм, прибыл в Грецию и, не найдя сестры и боясь отцовского гнева, задумал остаться в этой стране. Обратившись за советом к Дельфийскому оракулу, он получил от него повеление основать город в том месте, где ляжет корова с лунным знаком на боку – белым кругом. Однажды, увидев такую корову, он долго следовал за ней, пока в Беотии – области Центральной Греции – корова не легла на землю. Кадм понял, что это божественное знамение. Вознеся благодарность Аполлону, он опустился на колени, поцеловал землю и призвал благословение богов. В этом месте он основал город Фивы. Он долго и счастливо царствовал в семивратных Фивах и стал одним из могущественных царей Греции.

И греки, и финикийцы, и римляне считали Фивы тирской колонией. Во время раскопок в Фивах были найдены восточные цилиндрические печати ХIV – ХIII веков до нашей эры. Само имя Кадм – не греческое, а финикийское, и означает «восток». Павсаний в своем «Описании Эллады» рассказывал, что некогда в Грецию прибыл из Тира финикиец Кадм со своими спутниками и основал здесь поселение Кадмея, вокруг которого позже вырос город Фивы. Произошло это во II тысячелетии до нашей эры.

Впоследствии Фивы стали одним из самых знаменитых городов Греции. По преданию, именно здесь родились Геракл, Антигона и Эдип. Итак, с одной стороны, если верить Гомеру и Геродоту, Финикию населяли мошенники и кознодеи, а, с другой стороны, греки многим обязаны финикийцам. Чем объяснить такое противоречие?

Когда в ХII веке до нашей эры в Микенскую Грецию вторглись дорийцы, они встретили здесь культуру, которая во многом превосходила их собственную. Жившие здесь ахейцы умели читать и писать, строить корабли и купольные сооружения. Захватчики же, пожалуй, даже не понимали, зачем все это нужно. Они были настоящими варварами, и только их потомкам суждено было приобщиться к культуре и усвоить ее.

Эти древнейшие представления о Финикии все-таки нашли свое отражение и в «Илиаде», восходящей к давним эпическим традициям: в ее стихах финикийцы – искусные художники и мастера.

Позднее, когда дорийские греки сами стали плавать по Средиземному морю, восхищение превратилось в ревность. Теперь финикийцы из учителей превратились в соперников. Их старались опередить, обогнать, но, куда бы ни прибывали греческие купцы, всюду они заставали финикийцев. Ревность переросла в ненависть. По замечанию Герхарда Херма, распространению антисемитизма в средиземноморских странах предшествовали вековые антифиникийские настроения.

Для нас древние греки настолько же красноречивы, насколько финикийцы немы. Во многом мы знаем финикийскую культуру и историю благодаря словоохотливости греков, составлявших многотомные «Истории» и «Географии». Однако именно греки, наши проводники по лабиринтам финикийских городов, успели возвести на их жителей немало напраслины и раскрасить мир Финикии в неприятные темные цвета. Их инвективы и сетования превратили всех финикийцев в мошенников, насильников, пиратов, жадных до-бытчи ков, пре дателей и л жецов. Стол пы античной ку ль туры – «отец истории» Геродот и «отец поэзии» Гомер – клеймили позором «разбойников финикийцев».Современным историкам пришлось долго реабилитировать этот народ и сетовать, что молодая, энергичная греческая цивилизация вскоре попросту растворила в себе финикийскую культуру.

После завоеваний Александра Македонского греки селились в финикийских городах, где многому учились у исконных жителей. А те, живя бок о бок с греками, перенимали их культуру и обычаи. Теперь финикийцы все чаще говорили по-гречески, забывая свой родной язык. Греческие имена, ставшие модными среди жителей Тира и Сидона, лишь способствовали исчезновению финикийцев. Ученые теряются в догадках, кем были люди, носившие эти имена: поселившимися здесь греками или эллинизированными финикийцами.

Однако сама Греция и в эту эпоху продолжала испытывать финикийское влияние. Купец Зенон, прозванный «финикийчиком», переселился в Афины и там учил всех желающих философии, он стал основателем стоицизма – одного из самых распространенных философских направлений в древности, в котором заметное место занимали финикийские представления о мире.

Финикийцем был и другой великий греческий философ – Фа-лес Милетский (625 – 547 гг. до н.э.). Как писал Диоген Лаэртский, он происходил «из рода Фелидов, а род этот финикийский, знатнейший среди потомков Кадма и Агенора». Теперь ученые понимают, что идея Фалеса о том, что первоначалом всего в природе является Вода.

5.6. Знаменитые плавания

Около 600 года до нашей эры финикийские моряки, отправившись в путь от берегов Красного моря, совершили по поручению фараона Нехо II (610 – 595 гг. до н.э.) – в то время Финикия вновь вошла в состав Египта – плавание вокруг Африки.

Фараон Нехо был одним из самых энергичных царей Египта в I тысячелетии до нашей эры. Он пытался восстановить египетскую власть над Азией вплоть до Евфрата, строил флот на Средиземном и Красном морях, рыл канал, чтобы соединить оба моря и превратить Африку в остров. «Разве у такого решительного государя, – задавался вопросом австрийский историк А.Л. Херен, – не могла возникнуть мысль отдать приказ определить очертания и величину Африканского материка?»

Могла. Но пока все его помыслы поглощал канал. Он пролегал примерно там же, где построен современный Суэцкий канал. Длина канала, по словам Геродота, равнялась четырем дням пути, он был достаточно извилист, а широк настолько, что по нему могли идти «гонимые веслами две триремы рядом; вода в него проведена из Нила». Грандиозная работа унесла множество жизней: «при проведении канала погибло сто двадцать тысяч египтян». Его сооружение близилось к концу, когда фараон был напуган оракулом, возвестившим, что строит он «для варвара», а варварами египтяне называли всех говорящих на чужом им наречии.

Тогда, «остановив рытье канала из Нила в Аравийский залив, – писал Геродот, – он (Нехо. – А.В. ) отправил на кораблях финикиян, приказав проплыть назад через Геракловы Столпы (сами финикийцы называли их «Столпами Мелькарта». – А.В. ), пока не войдут в Северное море (Средиземное море. – А.В. ), а через него – в Египет. Финикияне двинулись из Эритрейского моря (Красного моря. – А.В. ), вошли в Южное море (Индийский океан. – А.В. )». Целью их путешествия было открытие морского пути из Красного моря в Средиземное, раз строительство канала потерпело неудачу.

Канал еще будет построен и снабжен шлюзом, но произойдет это лишь в III веке до нашей эры, при царе Птолемее II. Последний раз этот канал ремонтировался в 640 году нашей эры, после арабского завоевания. В VIII веке он окончательно пришел в упадок.

Пока же горстка финикийцев плыла на юг, гонимая жестокой волей фараона. Сам Геродот, любитель исторических басен, не поверил, когда ему поведали об этом путешествии. Высмеивая «вралей», он сообщил одну деталь их рассказа – она, казалось ему, разоблачала их выдумки.

«Рассказывали также, – писал Геродот, – чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, и поверит, что во время плавания кругом Ливии (так греки называли Африку. – А.В. ) финикияне имели солнце с правой стороны». Но именно эта деталь не позволяет ученым сомневаться в правдивости рассказа. Она доказывает, что финикийцы пересекли экватор. Ведь тогда Солнце оказывалось для них вовсе не там, где его привыкли видеть жители Северного полушария.

Продолжая путешествие, финикийцы неизменно двигались вдоль берега. «Когда наступала осень, они, пристав к берегу, засевали землю, в каком бы месте Ливии, плывя, ни находились, и ожидали жатвы, а убрав хлеб, продолжали плавание. Так прошли два года, а на третий год, обойдя Геракловы Столпы, финикияне прибыли в Египет» уже из Средиземного моря.

Другие подробности плавания неизвестны. Геродот не сообщил ни о тропической растительности, ни о больших реках, ни о смене времен года, ни о встречах моряков с африканцами. «Быть может, – задавался вопросом И.Ш. Шифман, – информаторы Геродота – финикияне или египтяне – не захотели поведать ему о том, что видели путешественники, не желая открывать свои коммерческие тайны».

Так, финикийцы задолго до Васко да Гамы совершили подвиг, за который впоследствии португальский адмирал был причислен к сонму самых великих мореплавателей всех времен и народов: они сумели обогнуть Африку морским путем, причем добились этого, используя куда более примитивные технические средства, чем средневековые моряки.

Передвигаясь по Индийскому и Атлантическому океану, как по Средиземному морю, то есть делая небольшие переходы и вновь выбирая для стоянки «типичный пунический пейзаж» – бухту с пологим берегом, – финикийские моряки миновали горы в окрестности мыса Доброй Надежды и поросшее тропическим лесом устье реки Конго, встретили враждебные им негритянские племена, столкнулись с необычными заболеваниями – желтой лихорадкой, малярией и сонной болезнью. История экспедиции финикийцев могла бы читаться как приключенческий роман, но, к сожалению, до нас дошел лишь крайне скупой отчет об этом плавании. Можно лишь гадать, что поведали путешественники фараону Нехо, вернувшись в Египет.

Впоследствии рассказ Геродота чаще вызывал сомнение, чем доверие, и не только в древности, но даже в наше время. Казалось неправдоподобным, что финикийцам с первого раза удался подвиг, для осуществления которого морякам средневековья, начиная с 1291 года, понадобилось около двух веков.

Однако невозможно оспаривать, что хотя бы значительную часть пути финикийцы проделали – добрались до Южного полушария. Само же по себе плавание вокруг Африки (его протяженность составляет более 25 тысяч километров) нельзя считать невозможным, если учесть, что финикийцы неизменно держались вблизи берега и могли постоянно добывать себе пищу и воду. Как подсчитано, первые мореходы, плававшие в Индию и обратно, проходили не меньшее расстояние, в точности следуя всем изгибам береговой линии.

В начале VI века до нашей эры Финикия переживала кризис. Страна утратила господство на море и монополию в торговле металлом. Возместить потери финикийцы пытались освоением новых сырьевых районов. Именно в этот период власти Карфагена решили исследовать берега Атлантического океана и, возможно, основать на них новые колонии. На разведку снаряжаются как минимум две экспедиции; одна плывет на север, другая – на юг.

Около 525 года (по мнению ряда исследователей, около 480 – 450 года до нашей эры) карфагенянин Гимилькон, миновав Столпы Мелькарта, достигает «Страны олова» (Британии), а именно полуострова Корнуэлл. По словам Плиния Старшего, Гимилько-ну надлежало «исследовать внешние границы Европы» и, может быть, найти не только Страну олова, но и Страну янтаря. Необходимость такого путешествия была вызвана происками греков, перекрывших прежние пути поступления олова – древние торговые пути, проложенные по территории Франции.

Путь экспедиции Гимилькона, пустившейся за край земли, был труден. «Тут нет течений ветра, чтобы гнать корабль; ленивая поверхность тихих вод лежит недвижно… Среди пучин растет здесь много водорослей, и не раз, как заросли в лесах, движенью кораблей они препятствуют… Дно морское здесь не очень глубоко, и мелкая вода едва лишь землю покрывает. Не раз встречаются здесь и стаи морских зверей… Мрак одевает воздух, как будто какое одеяние, всегда густой туман нависает над пучиною, и сумрачные дни не разгоняют туч над ними» (пер. С.П. Кондратьева), – таков рассказ о четырехмесячном плавании Гимилькона, приводимый в поэме «Морские берега» латинским поэтом и проконсулом Африки Руфием Фестом Авиеном, жившим около 400 года нашей эры.

Подлинный отчет о плавании Гимилькона не сохранился, и мы плохо осведомлены о результатах экспедиции. Точный его маршрут вызывает споры. Возможно, Гимилькон побывал в Сар-гассовом море, но не исключено даже, что он добрался до полярных областей, где так сумрачны и туманны дни. Можно лишь предполагать, что Гимилькон (или правители Карфагена) намеренно преувеличил тяготы плавания, чтобы отбить у конкурентов, если они проведают об его отчете, всякое желание плыть в этот северный край. Впрочем, грек Пифей, плававший в Британию в начале IV века до нашей эры, видимо, знал об экспедиции карфагенян.

Сами они всегда старались хранить свои открытия в тайне. Страбон рассказывает следующую историю: «Когда римляне однажды пустились преследовать какого-то финикийского капитана корабля, чтобы самим узнать местонахождение торговых портов, то капитан из алчности посадил свой корабль на мель, погубив таким же образом своих преследователей. Сам, однако, он спасся на обломках разбитого корабля и получил от государства возмещение стоимости потерянного груза».

«Эта склонность к конспирации, когда дело касалось путешествий и открытий, суливших торгово-экономические выгоды, – замечает К. – Х.Бернхардт, – могла быть причиной того, что в истории почти не осталось первоисточников о финикийских морских экспедициях». Исключение составляет еще одна экспедиция.

В то же самое время, – «в эпоху могущества Карфагена» (Плиний), – еще один финикийский мореход, Ганнон, совершил плавание вдоль берегов Западной Африки и, вероятно, достиг Камеруна.

Отчет об этом плавании («перипл») был выставлен для всеобщего обозрения в храме Верховного бога Баал-Хаммона. До нашего времени он сохранился в одной-единственной рукописи Х века нашей эры – сокращенном переводе финикийского оригинала на греческий язык. Ниже приведены некоторые выдержки из этого сухого, лаконичного отчета, о котором Ш.Монтескье заметил: «Великие люди пишут всегда просто, потому что они больше гордятся своими делами, чем своими словами».

«1. И он (Ганнон. – А.В. ) отплыл, ведя 60 пентеконтер (галер с 50 гребцами. – А.В. ) и мн ожество мужчин и жен щи н, числом в 30 тысяч (по мнению историков, это число явно преувеличено. – А.В. ), и везя хлеб и другие припасы.

2. Когда, плывя, мы миновали Столпы и за ними проплыли двухдневный морской путь, мы основали первый город…

9. Мы прибыли в самую отдаленную часть озера, над которой поднимаются высокие горы, населенные дикими людьми, одетыми в звериные шкуры. Эти люди, швыряясь камнями, наносили нам раны, не давая сойти на берег.

10. Плывя оттуда, мы вошли в другую реку, большую и широкую, в которой было много крокодилов и гиппопотамов…

16. Проведя в пути четыре дня, ночью мы увидели землю, заполненную огнем; в середине же был некий огромный костер, достигавший, казалось, звезд. Днем оказалось, что это большая гора, называемая Колесницей богов (очевидно, вулкан Камерун. – А.В. )…

Охота за гориллами в Африке. Деталь финикийской серебряной чаши, VII в. до н.э.

18. В глубине залива есть остров… населенный дикими людьми. Очень много было женщин, тело которых поросло шерстью; переводчики называли их гориллами… Трех женщин мы захватили; они кусали и царапали тех, кто их вел, и не хотели идти за ними. Однако, убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген» (пер. И.Ш. Шифмана).

Стоит отметить, что и здесь – особенно во второй части рассказа, когда Ганнон сообщает о тех областях, где еще не побывали греки, – он уделяет особое внимание опасностям, которые поджидают мореходов: дикие, воинственные люди, извержения вулканов, крокодилы. Коммерческий же успех предприятия якобы ничтожен: три шкуры горилл – вот и все богатства, привезенные из этого страшного края. Разумеется, мало кто из купцов, узнав о подобном исходе путешествия, рискнет повторить его. Пускались ли сами карфагеняне в новые плавания в Тропическую Африку? Может быть. Нам ничего не известно об этом. Если бы одна-единственная рукопись, сохранившая отчет Ганнона, погибла в Средние века, мы мало что знали бы и об этом плавании.

Путешествия финикийцев значительно расширили географические познания древних. Однако свои открытия финикийцы держали в тайне. После гибели Карфагена эти открытия были забыты. Побережье Центральной, Восточной и Южной Африки почти на полторы тысячи лет превратилось для европейских мореплавателей в одно огромное белое пятно. Вплоть до ХV века никто не рисковал плавать вдоль западных берегов Африки по направлению к экватору – маршрутом, давно знакомым финикийцам.

5.7. Канарские острова финикиян

Уже в VII веке до нашей эры финикийские поселения появляются на побережье Марокко, в частности на острове Могадор – самом южном пункте, где обнаружена фактория финикийцев. Очевидно, впоследствии они не раз миновали Гибралтарский пролив и направлялись на юг, следуя вдоль берегов Африки. Однако нам известно лишь описание одного такого плавания, которое совершил карфагенянин Ганнон.

Любопытное сообщение оставил также Диодор Сицилийский. По его словам, финикийцы, обследуя побережье Африки по ту сторону Столбов Геракла, были отнесены далеко в океан. После многих дней плавания они достигли острова, лежавшего «в середине океана против Африки». Остров изобиловал лесом и судоходными реками. Почва его была тучной и «приносила сама собою плоды» – обильные урожаи пшеницы и винограда. Рядом, отделенный узким проливом, лежал еще один остров. Приятен был здешний климат. «Резкие перемены во временах года отсутствовали»: здесь не было ни сильного холода, ни ужасного зноя. Поэтому «даже среди туземцев успело распространиться занесенное извне верование, что здесь должны находиться Елисейские поля».

Судя по описанию Диодора, это мог быть остров Мадейра («Лесистый»), открытый в ХV веке португальцами, унесенными ветром далеко в открытое море. Очевидно, финикийцы были знакомы и с некоторыми Канарскими островами. Ведь Гибралтарский пролив долгое время служил путем сообщения и преградил путь морякам – превратился в западный «край света», – около 530 года до нашей эры, когда карфагеняне установили здесь блокаду.

«Посещение восточных и центральных Канарских островов и группы островов Мадейра, – полагал Рихард Хенниг, – это, видимо, единственное географическое открытие, которое довольно достоверно можно приписать финикиянам (не считая плавания вокруг Африки)». Возможно, впрочем, что это открытие было сделано уже критянами. «Казавшаяся некогда столь гордой слава финикиян все больше меркнет. Похоже на то, что финикияне везде шли лишь по следам более древних мореплавателей и сами вообще не были открывателями новых стран и морей».

Если финикийцы достигли Канарских островов, то могли совершать туда плавания регулярно. Ведь острова изобиловали красителями, которые можно было подмешивать в пурпурную краску при ее приготовлении. Недаром нумидийский царь Юба II именно там основал мастерскую по окрашиванию тканей в пурпур, и сами острова тогда называли «Пурпурными».

У этого предания есть и другая – страшная – концовка. По легенде, власти Карфагена, страшась, что Канарские острова захватят их соперники, решили скрыть дорогу туда, а для этого убить всех, кто поселился там. Они послали туда отряд воинов. Те напали на ничего не подозревавших жителей и всех их перебили.

В истории Передней Азии I тысячелетия до н. э. большую роль играли города-государства Финикии. Их роль в экономической, политической и культурной истории стран древнего мира была для своего времени более значительна, чем роль государств, возниктих в Палестине.

С ослаблением Египетской державы Нового царства финикийские государства - Тир, Сидон, Библ, Арвад и др. - вновь становятся самостоятельными. Это были города-государства, большей частью управлявшиеся царём вместе с советом рабовладельческой знати.

Расцвет финикийских городов

После разрушения Сидона «народами, мор я» гегемония пере шла к Тиру, который достиг наибольшего расцвета при царе Хираме I, современнике Соломона, царя Израиля (около 950 г. до н. .э.). Хирам при помощи искусственной насыпи расширил остров, на котором была расположена основная часть Тира, и, открыв здесь источник с водой, сделал Тир почти неприступной, крепостью для внешнего врага. В это время Тир вступил в тесные торговые сношения со всеми окружающими государствами; при Хираме, вероятно, началась колонизация современной области Туниса на африканском берегу Средиземного моря, а при его преемниках там был основан город Карфаген (по преданию в 814 г. до н. э.).

Собственное сельскохозяйственное производство Финикии, как и в предшествующий период, играло второстепенную роль. Большое значение имело использование лесных богатств гор Ливана; ценные породы дерева были важным предметом вывоза. Вывозилась также сирийская шерсть, окрашенная финикийским пурпуром, а с V1I1-VII вв.- мелкие стеклянные изделия. Морская торговля Финикии, значительная уже во время египетского владычества, стала ещё более расширяться после распада Египетской державы. Вся торговля Египта перешла теперь в руки финикийцев, и их многочисленные корабли постоянно прибывали к пристаням городов, расположенных по берегам Нила. Финикийцы торговали не только финикийскими товарами, но и привозившимися из других стран - рабами, разнообразными ремесленными изделиями, позже также продуктами сельского хозяйства и скотоводства. Вероятно, в морской торговле активное участие принимали рядовые свободные, которых дарь и знать ссужали серебром и товарами. В караванной торговле, которая особенно стала развиваться с начала I тысячелетия до н. э., когда верблюд был уже одомашнен и вследствие этого облегчилось преодоление обширных пустынных и степных пространств Сирии, наряду с царями и знатью также могли обогащаться некоторые представители рядовых свободных. Вместе с ростом богатств происходит всё большее расслоение населения городов Финикии.

Финикийцы были известны как работорговцы. Хотя значительная часть приобретаемых ими рабов предназначалась на вывоз, вероятно, и в самих финикийских городах имелись в значительном количестве рабы, использовавшиеся на судах, в мастерских и т. п. Исторические источники свидетельствуют об острой классовой борьбе в Финикии. О восстании рабов в Тире, к которому, возможно, примкнули и неимущие свободные, сообщает греческая традиция. Это восстание, происшедшее, возможно, в IX в. до н. э., закончилось, по преданию, полным уничтожением мужских представителей господствующего класса, а женщины и дети были распределены между восставшими. Греческие историки сообщают нам о каких-то «финикийских несчастиях», которые также можно предположительно считать восстаниями эксплуатируемых масс в финикийских городах.

Однако эти восстания, как и другие восстания рабов, не приводили к изменению существовавших отношений; рабовладельческое общество и государство попрежнему продолжали существовать в Финикии.

В результате внутренней борьбы в Тире могущество его ослабело, и с конца IX в. наряду с Тиром, временами превосходя его значением, вновь возвышается Сидон. Однако вскоре период полной независимости финикийских городов приходит к концу. Со второй половины VIII в. ассирийские войска стали всё чаще доходить до берегов Средиземного моря, и, хотя экономическое значение финикийских городов сохраняется, в конце концов все финикийские города-государства, кроме Тира, были вынуждены покориться Ассирии. Затем, с конца VII в., начали снова усиливаться Египет и Вавилония, и финикийские города-государства попали в зависимость от них. С возникновением Персидской державы во второй половине VI в. до н. э. Финикия была включена в неё, хотя финикийские города и теперь сохранили своё самоуправление и своё значение богатых центров торговли. Финикийский флот составлял опору персидского могущества на море.

Средиземное море и финикийская колонизация.

В первой половине I тысячелетия до н. э. финикийские города-государства устанавливают своё фактическое господство на Средиземном море.

Средиземное море - обширное внутреннее море, находящееся между тремя крупнейшими материками Восточного полушария: Европой на севере и западе, Азией на востоке и Африкой на юге; этому обстоятельству оно обязано своим названием. На западе Средиземное море через узкий Гибралтарский пролив соединяется с Атлантическим океаном. На северо-востоке его залив - Эгейское море - сообщается узким Дарданельским проливом с Мраморным морем, через него и пролив Босфор - с Чёрным морем; а через Чёрное море и Керченский пролив - с Азовским морем.

Длинный и узкий Апеннинский полуостров (Италия) на севере и выступ африканского берега в районе современного Туниса на юге делят Средиземное море на восточную и западную части. Западное Средиземноморье замыкается Пиренейским полуостровом. В восточной части Средиземного моря господствующее положение занимает Балканский полуостров (Греция), отделяемый от Апеннинского полуострова Ионическим и Адриатическим морями, а от Малой Азии - Эгейским и Мраморным морями. На всём протяжении Средиземного моря разбросаны многочисленные острова. В Западном Средиземноморье расположены большие острова Корсика и Сардиния, а также Сицилия, являющаяся продолжением Апеннинского полуострова. У берегов Пиренейского полуострова расположены Балеарские острова. Балканский полуостров с его изрезанными берегами окружён целым островным миром.

Изрезанность берегов, обилие заливов и островов наряду с благоприятными климатическими условиями способствовали раннему развитию мореплавания на Средиземном море.

Климатические условия Средиземноморья благоприятствуют выращиванию самых разнообразных культурных растений, в том числе различных хлебных злаков и садовых культур; из последних особое значение в древности имели виноград и оливковое дерево. Лето в странах Средиземноморья тёплое и даже жаркое, зима - мягкая и влажная. Три-четыре тысячи лет тому назад лето было, очевидно, менее сухим, чем в настоящее время; это в значительной мере объясняется тем, что в то время страны Средиземноморья изобиловали обширными лесами, впоследствии вырубленными.

Страны Средиземноморья богаты полезными ископаемыми. В древности медную руду получали с островов Кипр и Сардиния и с Пиренейского полуострова (Испания); железную руду-из Малой Азии, с острова Эльба и из Испании; серебро добывалось в Малой Азии, Греции, Испании. Столь важное для развития производства бронзы олово добывалось в Испании или доставлялось туда с Британских островов. Греция и Италия славились прекрасным мрамором. Во многих местах имелись залежи высококачественной глины, что благоприятствовало расцвету гончарного производства.

Связи Передней Азии со странами Восточного и Западного Средиземноморья имели для неё большое значение, всё возраставшее по мере роста потребности в меди, олове, железе. Для стран Средиземноморья связи с передовыми областями культуры в Передней Азии имели не меньшее значение. В начале I тысячелетия до н. э. эта связь осуществлялась преимущественно финикийскими мореходами. Не ограничиваясь обменом, они, как уже указывалось, занимались и захватом людей и работорговлей, превращая, таким образом, побережья Средиземного моря в дополнительный источник, откуда поступали рабы для древних рабовладельческих государств.

К этому времени относится создание на средиземноморских побережьях финикийских колоний. Главной их целью была организация обмена, однако в некоторых случаях они превращаются в самостоятельные земледельческие рабовладельческие государства.

Господствующий класс финикийских государств, опасаясь восстаний рабов и бедноты, стремился к тому, чтобы в городах не скоплялось большого количества «беспокойных элементов». Из сочинений греческого учёного и философа Аристотеля (IV в. до н. э.) мы узнаём о тех мерах, к которым прибегала с этой целью знать Карфагена: «Хотя строй Карфагенского государства и отмечен характером господства имущих, однако карфагеняне удачно спасаются от возмущения со стороны народа тем, что дают ему возможность разбогатеть. А именно, они постоянно высылают определённые части народа в подвластные Карфагену города и области. Этим карфагеняне врачуют свой государственный строй и придают ему стойкость». Вероятно, карфагеняне научились искусству «врачевать» свой государственный строй у метрополии - Тира, которая время от времени (может быть, ещё с конца II тысячелетия до н. э. и во всяком случае с начала 1-го) неоднократно высылала, как, впрочем, и другие финикийские города-государства, по нескольку тысяч граждан в целях создания своих колоний на побережьях Средиземного моря.

Подобные финикийские колонии, имевшие целью обеспечение финикийской морской торговли, создавались в восточной части Средиземного моря, в первую очередь на острове Кипр, где финикийцы прочно закрепились ещё во II тысячелетии до н. э. Но в северной части Восточного Средиземноморья важную роль играли местные мореходы-греки, ликийцы, карийцы. В VIII-VI вв. до н. э. греки начинают развивать собственную колонизационную деятельность. Главное внимание финикийцы обращают поэтому на побережья, господствовавшие над морскими путями из Восточного в Западное Средиземноморье, в особенности на побережье Африки. Финикийцы проникли также в Сицилию и на остров Мальта. Были колонизованы отдельные пункты на побережье Испании, в том числе и на побережье Атлантического океана (Гадес, ныне Кадис). Уже с VIII-VII вв. до н. э. встречаются упоминания о далёкой стране Таршиш - вероятно, Тартессе в Испании, за Гибралтарским проливом.

Карфаген

Главной областью финикийской колонизации была Северная Африка, где на территории современного Туниса был основан ряд городов и среди них уже упоминавшийся Карфаген - по-финикийски «Карт-Хадашт», что означает в переводе «Новый город», может быть, в противоположность более древней колонии Утика. Развалины Карфагена находятся вблизи современного города Туниса. Карфаген, будучи колонией Тира, сам явился метрополией для ряда финикийских колоний в Западном Средиземноморье. Расположенный в плодородной долине, на берегу Тунисского залива, образующего удобные, защищённые от бурь и ветров гавани, Карфаген имел выгодное географическое положение как центр финикийской колонизационной деятельности.

Номинально находясь в зависимости от Тира, Карфаген фактически пользовался полной самостоятельностью. Подчинив все прочие финикийские города-колонии Северной Африки, он покорил многочисленные ливийские племена и создал государство со значительной территорией. Это государство представляло собой олигархическую рабовладельческую республику. Оно располагало значительными пространствами земли, пригодной для обработки. В противоположность другим финикийским городам-государствам в Карфагене в широких масштабах развились крупные земледельческие плантационные хозяйства, где эксплуатировался труд многочисленных рабов. Плантационное хозяйство Карфагена сыграло в экономической истории древнего мира очень крупную роль, поскольку оно повлияло на развитие того же типа рабовладельческого хозяйства сперва в Сицилии, а затем и в Италии. В VI в. или, может быть, в V в. до н. э. в Карфагене жил писатель-теоретик плантационного рабовладельческого хозяйства Магон, большой труд которого пользовался такой славой, что римскому войску, осаждавшему Карфаген в середине II в. до н. э., был дан приказ сохранить этот труд. И он был действительно сохранён. По постановлению римского сената труд Магона был переведён с финикийского языка на латинский, а затем был использован всеми теоретиками сельского хозяйства Рима. Для своего плантационного хозяйства, для ремесленных мастерских и для своих галер карфагеняне нуждались в громадном количестве рабов, отбиравшихся ими из числа военнопленных и купленных людей, а также из местного населения, порабощаемого карфагенскими ростовщиками.

Карфаген рано превратился в крупный центр посреднической торговли. Масштабы её были очень широки. Рабы, слоновая кость - из внутренних областей Африки, дорогие ткани и ковры-из стран Передней Азии, золото, серебро - из Испании, олово - из Британии, воск - с Корсики, вино - с Балеарских островов, масло, вино - из Сицилии, а позже и изделия греческого художественного ремесла - таков далеко не полный перечень предметов карфагенской торговли.

Карфаген выступил, как уже указывалось, объединителем многочисленных финикийских городов северного побережья Африки. Создание этого объединения преследовало в числе других задачу борьбы с греками, которые с VIII в. до н. э. начали чрезвычайно активно проникать в западную часть Средиземного моря.

Для развития торговли и для борьбы с проникновением греков в Западное Средиземноморье недостаточно было наличия сильной федерации на африканском побережье, но необходимо было также создать опорные пункты в западных районах Средиземноморского бассейна. Начало колонизации было, как мы видели, положено городами Финикии, но Карфаген развил здесь гораздо более энергичную колонизационную деятельность. В середине VII в. до н. э. карфагеняне обосновались на Балеарских островах и вскоре после этого проникли в Сардинию. В конце VII-начале VI в. до н. э. начинается упорная борьба с греками за Сицилию, в общей сложности продолжавшаяся более трёх столетий. В первой половине VI в. до н. э. карфагеняне покорили значительную часть Сицилии. В конце того же века началось активное проникновение их в Испанию, результатом чего был переход старых колоний Тира во владение Карфагена и распространение колонизации с побережья вглубь Пиренейского полуострова.

Процесс образования колониальной Карфагенской державы был далеко не мирным. В ряде стран карфагеняне встретили упорное сопротивление местных племён. Так, например, в Испании иберские племена вели долголетнюю ожесточённую борьбу ещё с Гадесом, одной из самых старых финикийских колоний. Город был ими захвачен, и карфагенянам пришлось осаждать Гадес и брать его штурмом. Сопротивление местного населения встретили карфагеняне и в Сардинии.

Тем не менее основным соперником карфагенян в этот период были, как сказано, греки. Так, в начале VI в. до н. э. карфагеняне сталкивались с греками из Фокеи, заселившими Массалию (ныне Марсель на юге Франции); проникновение в Испанию тоже было связано с борьбой против греков, и, наконец, весь начальный этап борьбы за Сицилию характеризуется военными столкновениями с греками. В ходе этой борьбы сложилась военно-морская мощь Карфагена, окреп его государственный аппарат, приспособленный не только для угнетения рабов и зависимого населения, но рассчитанный и на обслуживание захватнических устремлений господствующей верхушки карфагенского общества.

Морские путешествия финикийцев

Опираясь на свои колонии, финикийские и карфагенские мореплаватели начали постепенно выходить далеко за пределы Средиземного моря. В период расцвета финикийского и карфагенского мореходства море становится средством связи между тремя континентами Средиземноморья и далёкими странами, находившимися за пределами Гибралтара. Финикийцы первыми из народов Средиземноморья достигли берегов нынешней Англии и здесь получали олово. Путём обмена они получали на побережье Атлантического океана доставляемый сюда сухим путём из Прибалтики столь ценившийся тогда янтарь. Карфагенские мореходы, выходя в океан через Гибралтарский пролив, называемый ими «столпами Мелькарта» (верховного бога Тира), неоднократно плавали также вдоль западного берега Африки. Описание одной из таких морских экспедиций отважных карфагенских мореплавателей дошло до нас в греческом переводе. Это так называемое путешествие Ганнона, датируемое примерно VI или V в. до н. э. Хотя описание экспедиции карфагенского морехода выглядит как занимательный приключенческий роман, тем не менее все его сведения, по суждению авторитетных исследователей, соответствуют действительности. Можно шаг за шагом проследить путь экспедиции, сопоставляя данные об этом путешествии с тем, что мы знаем о географии западного побережья Африки.

Наряду с экспедициями на северо-запад и юго-запад финикийские города отправляли морские экспедиции и на юг, пользуясь помощью египтян, а иногда Израиля и Иудеи. Здесь финикийские корабли через Красное море достигали, вероятно, Индийского океана. Об одном из подобных морских походов сообщает Библия, когда рассказывает об экспедиции в богатую золотом страну Офир, организованной Хирамом, царём Тира, и Соломоном, царём Израиля. Но самым грандиозным предприятием надлежит считать ту морскую экспедицию финикийцев, которую они совершили по поручению египетского царя Нехао в конце VII в. до н. э. В течение трёх лет они обогнули Африку и вернулись через «столпы Мелькарта», совершив этот выдающийся подвиг более чем за две тысячи лет до Васко да Гамы.

Финикийская культура в первой половине I тысячелетия до н. э.

Общий характер финикийской культуры в I тысячелетии до н. э. остаётся прежним. Основные черты, которые отличали религию финикийцев II тысячелетия, также остаются в общем характерными и для I тысячелетия до н. э. Несколько большее значение, чем прежде, приобретают божества - покровители ремесла и мореплавания. Важную роль начинает играть главный бог Тира и Карфагена - Мелькарт. Такие черты культа, как человеческие жертвоприношения, сохраняются и теперь.

Искусство Финикии I тысячелетия было мало самостоятельным. В Финикии подражали в основном египетским и отчасти ассирийским образцам. Однако финикийские изделия художественного ремесла, как, например, бронзовые, серебряные и золотые чаши с чеканными изображениями, находили большой спрос в странах Передней Азии и Средиземноморья, и именно при посредстве финикийцев искусство древнего Востока оказывало в первой половине I тысячелетия значительное влияние на искусство Италии и Греции.

Культурное влияние Финикии сказывалось и в том, что в этот период финикийский алфавит распространяется в странах Средиземноморья.

Нам известно, что существовала обширная финикийская художественная и научная литература, но памятники её до нас, к сожалению, не дошли.

Вдоль восточного берега Средиземного моря тянется цепь Ливанских гор . Их склоны покрывали кедровые леса. Здесь, между морем и горами, расположена Финикия .

Самыми крупными финикийскими города-ми были Сидон, Тир и Библ. В их названиях от-разились природные условия Финикии и заня-тия её жителей, финикийцев. «Библ» в переводе с финикийского значит «гора», «Тир» — «ска-ла», а «Сидон» — «место для рыбной ловли».

В Финикии нет полноводных разливающихся рек, мало плодородной земли и пастбищ для скота. По склонам гор и на нешироких равни-нах финикийцы разбивали виноградники, вы-саживали рощи оливковых деревьев, но своего хлеба им не хватало.

Зато географическое положение Финикии было очень удобно: здесь сходились торговые пути из Междуречья и Египта. Можно сказать, что самой природой финикийцам было определено заниматься ремёслами и торговлей. Эти занятия не требовали совместного труда по строительству дамб и каналов. Сильная царская власть и единое государство были не нужны. Финикийские города были небольшими, самостоятель-ными государствами. Однако цари не имели деспотической власти. Они должны были считаться с мнением городского совета, кото-рый состоял из знатных и богатых финикийцев.

Финикийские колонии

Именно так в IX (9) веке до н.э. на африканском побережье воз-ник город Карфаген, который основала Элисса , царевна Тира. Она боролась против власти своего брата, царя Тира, но потерпела по-ражение. Вместе со многими знатными людьми и жрецами царев-на отправилась на кораблях искать новую родину. Легенда рассказывает, что вождь местных племён ливийцев разрешил Элиссе занять столько земли, сколько может покрыть одна бычья шкура. Тогда хитро-умная царевна велела разрезать шкуру на тон-кие полоски, связать их и опоясать кожаным шнуром большой участок.